- Там, ребята, такая речка, такая речка… Воду можно пить прямо с берега.

- Этим мы и займемся, - невольно вырвалось у Апыхтина.

Будь его друзья повнимательнее, они наверняка обратили бы внимание, что уже не улыбается председатель правления банка, хотя складки на его лице еще хранят форму улыбки. Но это была уже не улыбка, это был оскал, спокойный и неотвратимо безжалостный. В эти самые секунды видел Апыхтин и берег реки, и двухэтажную дачу Цыкина, видел все, что произойдет там глубокой ночью, когда повеселятся друзья, выпьют достаточно и пойдут вдоль берега по узкой тропинке, когда можно случайно потерять друг друга из виду…

И надолго.

Мало ли что может случиться темной ночью на берегу быстрой и чистой реки, когда ни одного огонька вокруг, ни одной души.

А дача у Цыкина деревянная, вдруг подумалось Апыхтину, когда лицо его еще хранило на себе остатки улыбки - любящей и ласковой. В деревянной даче так хорошо дышится, так легко спится, так крепко, что даже и просыпаться некоторым вовсе не обязательно. Зачем им просыпаться в такой даче, в такую ночь, когда остаются на земле верные и преданные друзья…

Вовсе даже не обязательно.

- Поехали к Басаргину, - весело сказал Апыхтин, сбрасывая с себя оцепенение. Он часто поморгал за темными очками, как бы стирая картины, которые еще только должны состояться, которых еще нет в природе. - Поехали, отморозки недорезанные!

- Это мы, что ли, отморозки? - весело спросил Осецкий. - А кто же вы?

- Вообще-то да, - согласился Цыкин, раздумчиво склонив голову к плечу. - Тут ничего не возразишь.

- Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря! - яростно воскликнул Апыхтин уже в приемной.

- Спиши слова, Володя! - взмолился Осецкий.

- Нам много чего придется списывать в ближайшее время.

- Спишем, - легко согласился Цыкин, не зная еще, не догадываясь по простоте душевной, с чем соглашается.

2003 г.