опустилась следующая волна, прежде чем подлодка смогла оправиться от первой. Стрелка кренометра отклонилась еще дальше — на 60 градусов. На мгновение она даже достигла отметки в 65 градусов.

Командир проследовал за мной. «Выглядит впечатляюще», — произнес он из-за моей спины. «Однако следует немного сбросить показания. Момент инерции отклоняет ее слишком далеко». По его тону можно было заключить — чтобы произвести на него по-настоящему большое впечатление, лодка должна была плыть вверх килем.

Вахта в центральном посту была одета в штормовки. Льяла приходилось осушать все чаще. Казалось, что осушительный насос работает непрерывно.

Появился мичман, поддерживая себя обеими руками, как будто у него была сломана лодыжка.

Командир повернулся к нему. «Ну что?»

«Я оценил снос в пятнадцать миль с 24:00 прошлой ночи, Командир, но это только мои грубые предположения».

«Почему бы не взять на себя смелость поверить в свои убеждения, Крихбаум? Ты непременно должен быть прав». Для меня Командир добавил вполголоса: «Он терпеть не может компрометировать себя, но он практически всегда попадает в точку. Каждый раз это так».

Мы перехватили радиограмму. Командиру вручили радиожурнал. Глядя из-за его плеча, я прочел: «Командующему подводными лодками от U-T. К сожалению не в состоянии достичь назначенной зоны патрулирования в предписанное время из-за погоды».

«Мы запросто могли бы скопировать это сообщение, лишь подставив свои позывные», — сказал Командир. Он поднялся и пробрался вперед, искусно используя следующий интенсивный крен. Минутой позже он вернулся с картой, которую разостлал на хранилище карт.

«Вот здесь U-T — довольно близко к нашему курсу — а вот здесь мы».

Я мог видеть, что две точки были на расстоянии нескольких сотен миль друг от друга. Командир выглядел мрачным. «Если они говорят о том же самом циклоне, то да помоги нам Бог. Похоже, что это чрезвычайно широко распространившаяся область низкого давления без тенденции перемещаться быстро».

Он методично сложил карту и завернул рукав свитера, чтобы глянуть на часы. «Скоро ужин», — сказал он.

Я едва мог поверить своим глазам, когда подошло время ужина. Командир был одет в штормовую одежду. Он был так закутан, что его почти нельзя было узнать. Все уставились на него в изумлении.

«На штормовку», — сказал он, ухмыляясь нам в просвет между поднятым воротником и зюйдвесткой. «Я имею в виду суп», — объяснил он. «Ну, господа, не чувствуете голода этим вечером? Не хотелось бы разочаровывать шефа. Настоящий триумф, суп в такую погоду».

Прошла секунда или две оцепенения, прежде чем мы, как послушные дети, пробрались в центральный пост, где висели наши штормовки. Поворачиваясь и извиваясь, мы с трудом облачились в мокрую одежду.

В конце концов мы устроились за столом как шайка маскарадных пиратов. Лицо Командира сияло весельем.

В проходе послышался шум. Мы повернулись и увидели дневального, проделывающего свой путь и несущего супницу высоко поднятыми руками. Не пролив ни капли.

«Ни разу не видел, чтобы он оплошал», — спокойно произнес Командир. Стармех восхищенно кивнул головой.

«Представляю себя за таким занятием. Лично мне потребовалось бы по меньшей мере пару проходов сделать всухую».

Суп, в котором были картофель, мясо и консервированная морковь, был распределен Номером Вторым. Хотя я и поддерживал его за ремень сквозь штормовку, второй половник промазал мимо тарелки.

«Проклятие!»

Мгновением позже Стармех наклонил свою тарелку слишком сильно и существенно увеличил лужу супа на столе. Бледные ломтики картошки скользили туда-сюда в темно-коричневом бульоне между оградительными планками. Когда мы накренились в следующий раз, на столе остался только картофель. Суп как таковой излился на колени Стармеха и Командира.

Приглушенный удар прервал хихиканье второго помощника. Командир прекратил ухмыляться и выглядел встревоженным. Стармех как раз только успел вскочить, чтобы выпустить его из-за стола, когда голос из центрального поста доложил, что рундук для карт перевернулся.

Глядя через люк в переборке, я увидел, как четверо матросов напрягают все свои силы, чтобы поставить тяжелый железный ящик на его место.

Командир в изумлении покачал головой. «Невероятно. Этот шкаф не сдвинулся ни на дюйм с самой постройки лодки».

«Когда мы вернемся, нам никто не поверит», — сказал Стармех. «Никто не представляет, каково здесь. Нам надо бы сыграть подводников в следующий раз, когда мы будем дома в отпуске. Я представляю себе нас, небритых, немытых, в грязном белье, ложащихся в постель в ботинках и штормовках, упирающихся коленями в обеденный стол, проливающих чай на колени…»

Он торопливо проглотил ложку супа и продолжил тему. «А когда зазвонит телефон, мы закричим 'Тревога!', перевернем пару кресел и устремимся к двери, как подскипидаренные».

***

СУББОТА, 57-й ДЕНЬ В МОРЕ. Порывы ветра сменились устойчивым штормовым ветром, который беспрестанно нападал на нас спереди. Атмосфера превратилась в единый и непрерывный поток движения, земля и ее ноша атлантических вод ворочались под мчащимся небом.

Линия, прочерчиваемая барографом, круто падала.

«Все, что я хотел бы знать», — сказал Командир, «это как британцы умудряются держать свои лоханки вместе в такой круговерти. Они не могли изменить свое место, конечно же — этого просто не мог сделать такой большой конвой». Он пожал плечами. «Скорее это эсминцы разбросало. Вот уж кому сейчас по настоящему достается».

Я вспомнил свои походы на эсминцах при пятибалльном шторме. Это было очень скверно. При 6 баллах наши эсминцы не покидали Брест. В отличие от них, британские эсминцы не могли выбирать погоду. Они должны были выполнять свои обязанности по конвоированию в любой шторм, включая этот.

В полдень я закутался с ног до головы, как персонаж из «Моби Дик» и поднялся наверх. Под самым люком я выждал, пока схлынет поток воды, откинул крышку и выбрался наружу. Затем я захлопнул люк и одним быстрым движением пристегнул предохранительный пояс.

Покатая спина огромного левиафана вздымалась перед нами. Она росла и росла, потеряла свою выпуклость и превратилась в стену. В стене образовывалась впадина и она становилась стекловидной. Наш нос врезался в нее. «Нет смысла…» Второй помощник не смог закончить фразу, когда она врезалась в боевую рубку. U-A под ударом клюнула носом.

«Нет смысла больше», — закончил свои слова второй помощник после минутного перерыва.

Я знал, что волны порой могут утащить с мостика целую вахту и это будет незаметно для находящихся внизу. Волны-убийцы такого рода возникают без предупреждения. Никакой предохранительный пояс не спасет от их непомерной силы.

Я попытался представить, каково бы это было, бороться за жизнь в наполненном водой штормовом костюме, а подлодка при этом уходила все дальше и дальше, становясь все меньше и меньше, видимая на мгновения между верхушками волн, затем исчезла бы совсем. Я представил лицо