что я должна была сказать, но слова вылетели из моего глупого рта и назад их уже не вернуть.

— Твое тело? Показывать кому угодно? Серьёзно? — Он хватает меня за руку и перекидывает через свои колени, так что я упираюсь руками в его твёрдую грудь. — Ты, блядь, решила разозлить меня еще больше? На твоем месте, я бы играл роль хорошей девочки и заткнулся.

Я не успеваю ничего ответить, на самом деле, я не успеваю даже подумать над ответом, потому что он хватает меня за голову и прижимает к своим губам. Поцелуй грубый и отчаянный. Его язык прорывается сквозь мои губы и завладевает каждым сантиметром. Я хватаюсь за короткие волосы и притягиваю ближе. Сильные руки опускаются к моей заднице, и сжимают её так, что кожаная юбка скрипит от этого действия. Я кусаю его за губу и с силой оттягиваю.

— Блядь. — Стонет он, вытирая губу пальцем, а я чувствую металлический привкус крови во рту.

Моя улыбка разрастается на лице, когда Ричард хватает меня за волосы до боли, и вновь поглощает поцелуем.

В эту же секунду мой телефон звонит и развеивает чары. Я отстраняюсь от Ричарда, и он стонет.

— Это Хел, я должна вернуться.

— Скажи, пусть едет домой, я отвезу тебя позже сам. — Шепчет он, посыпая мою шею поцелуями.

Мне действительно хочется этого. Очень.

— Я… так нельзя…

Отстраняюсь и тянусь к сумке. Ричард засовывает руки под мою юбку, мои щеки горят. Его пальцы касаются края трусиков.

— Алло… — Я максимально контролирую дыхание, но когда Ричард кусает мой сосок сквозь топ, это становится делать крайне сложно.

— Где ты, девочка? Мне начинать волноваться? — Кричит она сквозь шум музыки.

— Я на улице, встретимся у входа через пять минут.

— Хорошо, я возьму наши вещи в гардеробе и выйду.

Сбрасываю вызов, не отвечая. Снова тяну за волосы Ричарда, который, так же, как и я, сходит с ума от желания. Так сильно хочу его.

— Я должна идти…

Он снова кусает меня за сосок, пробираясь пальцами под ткань трусиков.

— Ммм… Ричард… Пожалуйста… — Влажные губы на моей шее, но мне удаётся отстраниться.

— Пожалуйста, что, мышка?

— Перестань.

Удивительно, но он слушается. Взгляд становится серьёзным, руки всё еще под юбкой, но больше не двигаются.

— В чем дело, Алиса?

— Моя подруга. Мы не виделись пять месяцев. Я должна идти.

Он молчит, изучая моё лицо. Я говорю правду, и он видит это.

— Перестань так смотреть. — Говорю я.

— Как так?

— Так, будто хочешь меня съесть.

— Именного этого я и хочу.

— Не сегодня. — Слезаю с его колен, и сажусь на пассажирское кресло.

— Не сегодня, Алиса, но уже скоро. Ты снова наденешь этот наряд, я жестко трахну тебя, а потом сожгу его.

— Как скажете, мистер Стрейдж. — Тянусь к ручке, но он хватает меня за запястье.

— И заканчивай пить, хоть я и люблю твой развязный язык, не превращай это в привычку.

— О, ты теперь у нас полиция нравов?

— Именно и удали те фотографии.

Я закатываю глаза. — Нет.

— Нет?

— Нет. — Вырываю руку и выхожу из машины. Он не успевает остановить меня, но и не уезжает. Сдает назад и провожает взглядом до входа.

Я нарочно виляю задницей, чтобы понервировать его. Когда подхожу к входу, Хелен еще нет. Мой телефон вибрирует.

От: Дьявол

Сделай так еще раз, я засуну эту задницу в машину и трахну так, что ты не сможешь ходить неделю.

Мои щеки краснеют, я поднимаю голову, но машины уже нет. Придурок.

— Алиса! Ты в порядке? — Визжит Хелен, пробираясь сквозь толпу.

— Да, едем? — Спрашиваю я, в надежде, что она не станет задавать больше вопросов.

— Кажется, я слишком много выпила, может, прогуляемся пешком?

— Давай.

Хел передает мне моё пальто, и мы идем пешком в сторону дома.

Примерно половину нашего пути до дома Хел рассказывала о своих путешествиях с Кристианом. Но в какой-то момент её тон становится коварным.

— Ну? И кто тот блондин?

Мои губы сжимаются, я сильнее кутаюсь в пальто. Как она поняла, что мы с Марком знакомы? Её не было рядом, когда он подошел ко мне у бара, впрочем, не имеет значения, Хелен всегда была проницательной.

— Просто знакомый.

— Ну да, конечно, просто знакомый. — С ухмылкой повторяет она мои слова. — Я видела, как он смотрит на тебя.

— Боже, прекрати. — Смеюсь я, толкая подругу локтем в бок.

— А что такого? Ты должна жить дальше.

Я замираю посереди улицы. Хел делает шаг, затем оборачивается.

— Что это значит? Мы с Ричардом всё ещё вместе и отцовство не подтверждено.

— Но, что если это его ребенок? Ты должна быть готова к этому.

Поднимаю голову и смотрю на тёмное небо, чтобы сдержать слёзы.

— Я понимаю, но не уверена, что хочу сейчас думать об этом. Я буду в порядке, не переживай.

— Ты не можешь избежать реальности, девочка. Прежде всего, думай о себе.

В тот момент, не смотря на мое печальное прошлое и туманное настоящее, я почувствовала себя действительно хорошо. Хелен никогда не подбирала для меня слов, она кидала мне правду в лицо, какой бы суровой она не была. Я была благодарна ей за это. Не считая Ричарда, Хел была единственным человеком, который знал мою историю и не обращался со мной так, будто я хрустальная кукла. Хоть и настаивала на продолжении терапии.

**

Следующий понедельник начался вполне обычно. Я собралась на работу, пообещав Хелен, вечером принести пиццу, чтобы мы досмотрели первый сезон «Сплетницы».

Весь вчерашний день мы умирали от похмелья и ели вредную еду перед телевизором.

Я чувствовала, что жизнь налаживается. Мне нравилась моя новая должность, люди были добры и открыты, а проекты, которые брала компания очень впечатляющие и интересные. Теперь еще и лучшая подруга рядом, которая не даст мне уйти в себя.

Представители из Палермо прибыли в одиннадцать утра и весь офис, словно замер в ожидании. Главы каждого подразделения учувствовали в собрании, представляя проделанную работу.

Мы с Лайлой и Мэтью, сидели на оранжевом диванчике, не промолвив и слова. Каждый думал о том, что мы могли бы сделать еще, чтобы итальянцы точно одобрили проект. Но, по моему мнению, компания выложилась на все сто процентов. Они будут идиотами, если откажут нам.

Спустя два часа и тридцать восемь минут двери лифта открылись, и оттуда вышел мистер Макэвой. Все встали. Никто не осмелился задать вопрос. Ждали.

Его лицо было нечитаемым. Но учитывая постоянную улыбку, которой сейчас след простыл, я подумала о худшем. Когда он остановился у