Однако британцы быстро подыскали нужную замену, предложив свои последние классические броненосцы «Лорд Нельсон». С серьезным вооружением из 4-х 305 мм и 10-ти 234 мм пушек, способных противостоять первым дредноутам и равноценных «Андрею Первозванному», уже безнадежно устаревшему, но до сих пор грозному своими двенадцатидюймовыми и восьмидюймовыми орудиями – последних имелось 14 штук. Вот только англичане запросили доплату в миллион фунтов за эту пару, способную вдвоем задать жару даже «Генералу Алексееву», единственному линейному кораблю Черноморского флота. Тратить такие огромные деньги (все же без малого десять миллионов рублей золотом), пусть даже в рассрочку или с предоставлением концессий Колчак не мог. Но прекрасно осознавал, что любое несчастье с единственным русским линкором, наподобие того, что случилось с его бывшим флагманом «Императрицей Марией», явится катастрофой. И тогда даже греческий флот с двумя купленными американскими броненосцами «Килкис» и «Лемнос» (в «девичестве» «Миссисипи» и «Айдахо» - аналоги «Ефстафия», но с мощной артиллерией «промежуточного калибра» – по восемь пушек в 7-8 дюймов) станет многократно сильнее русского. Купить за треть реальной цены подходящие корабли надо, лучшего все равно не предложат, не выставят дредноуты на продажу, и тем более не отдадут…

- Как же такое случилось?!

Колчак скривил сжатые губы, пальцы тряслись, спички ломались. Полученная радиограмма ошеломила адмирала – в порту Энзели красные корабли захватили все суда «белой» Каспийской флотилии, команды во главе с адмиралом бежали в панике, сбросив Андреевский флаг как тряпку. Сопротивление оказал лишь единственный торпедный катер, попытавшийся выйти в атаку на миноносец, но немедленно расстрелянный артиллерией красной эскадры. Ощущение еще одного пережитого позора не столько ошеломило, сколько разозлило адмирала.

- Не будем гадать! России нужен настоящий флот!

10 мая 1923 года

Иркутск

Правитель Сибирской Федерации

генерал от инфантерии Каппель

- Я сделал все что мог – мы не победили, но выиграли мир. И не проиграли Россию, потому что война за нее еще не закончена…

Каппель задумался, глядя на синюю гладь величавой Ангары. Он любил часто бывать на Конном острове, неподалеку от Белого Дома, резиденции Правителя Сибирской Федерации. На противоположном берегу дымили паровозы, таща за собой длинные вереницы вагонов, а по речному фарватеру вверх-вниз постоянно шли пароходы, да буксиры тянули груженые баржи. За эти три года жизнь более-менее наладилась, напоминая порой ту прежнюю Россию, но таковой она уже не была, да и не будет никогда.

Память перебирала прошлое – Владимир Оскарович часто размышлял о том, все ли правильно сделал, оставшись без внутреннего контролера и советника, как привык называть внутренний в себе голос. Того человека, который пошел на безумный эксперимент, чтобы спасти жизнь другому. А им не случайно оказался сам Каппель. И таким поступком изменилось прошлое. Ему удалось – Россия получила совсем иную историю – она разделилась на две причудливых половинки, словно стекла мозаики сплетенные, на каждой из которых шла своя жизнь. И, несмотря на сильные различия, они обе подспудно тяготели к единению – когда люди связаны общей историей и судьбой, политические разногласия могут отойти на второй план.

В начале мая 1920 года польские войска заняли Киев – его захват вызвал сильнейшее негодование всех русских, как красных, так и белых. Июнь прошел относительно спокойно – поляки пытались удержать завоеванное, а большевики собирали силы, перебрасывая главную массу своих войск с Кавказа, где соблюдалось перемирие. Даже на крымских перешейках установилось затишье – Врангель демонстративно показывал, что воевать с Красной армией он не намерен. Однако барон тайно сколачивал союзную с ВСЮР коалицию. Явственная угроза коммунистического вторжения с территории красного Азербайджана, тем более, вместе с дружественными Москве турецкими войсками кемалистов, изрядно напрягло меньшевистские власти Грузии. Но еще больше испугало дашнакское правительство Армении, вставшее перед перспективой крайне неприятной и самоубийственной войны на два фронта. Заключение тесного военного союза между ними и привело позже к созданию Южно-Российской Федерации.

В июле Красная армия начала масштабное наступление на Киевском и Минском направлениях. Ввели в бой до тридцати стрелковых и восемнадцать кавалерийских дивизий – свыше половины пехоты и три четверти конницы РККА. Устоять под таким страшным напором поляки не смогли и начали медленное отступление, оказавшись в августе уже на берегах Вислы и Сана, оставив Львов и Люблин.

Дальше все произошло в соответствии с поведанным Каппелю изложением бывших событий – хотя Северо-Западный фронт Тухачевского подошел к Праге, восточному пригороду Варшавы, взять польскую столицу красные не смогли, просто не хватило сил, растраченных в безудержном наступлении. Начальнику польского государства Пилсудскому оказала самую действенную помощь Антанта – транспорты один за другим прибывали в немецкий Данциг, в трюмах были сотни орудий, тысячи пулеметов, тюки обмундирования на трехсоттысячную армию, танки, аэропланы и многое другое. В то же время точно такие же суда везли из Марселя в Севастополь тождественные грузы, пусть в несколько меньшем количестве. Теперь Франция вспомнила о своей бывшей союзнице, благодаря которой случилось «Чудо на Марне», за которое расплатилась жестоким поражением в Восточной Пруссии 2-я русская армия генерала Самсонова.

Париж прилагал отчаянные усилия, чтобы заставить Врангеля атаковать красных, вырваться в северную Таврию, и тем самым отвлечь часть сил красных с западного на южное направление. Однако барон требовал военной помощи в больших размерах, и в отличие от прежней истории, лезть в драку не торопился, поджидая более удобного момента и согласовывая с Сибирью совместное наступление.

Все же полякам удалось откинуть красных от Варшавы, пусть «Чудо на Висле» не стало впечатляющим. К ноябрю война откатилась к западным границам Белоруссии и Украины, до так называемой линии Керзона, предложенной английским лордом в качестве основной границы этнического проживания поляков. Противоборствующие стороны оказались обескровленными, понеся огромные потери. «Топтание» на одном месте поляков и большевиков привело к тайным переговорам между ними о мире, и в конце ноября на фронте боевые действия фактически прекратились.

Однако вначале декабря произошло то, что должно было начаться месяцем позже. В западной Сибири полыхнуло крестьянское восстание, которое подобно лесному пожару стало распространяться по огромной территории – от Урала до Алтая. Введенная Москвой продразверстка оказалась для сибиряков невыносимой – симпатии к большевикам у населения полностью исчезли, сменившись озлоблением к комиссарам и продотрядам.

Почему столь впечатляющее выступление крестьянства произошло почти на два месяца раньше?

Возможно лишь потому, что имея хорошо вооруженную белую армию на Енисее, а не в виде беженцев в Маньчжурии и Приморье, а также отчаянно нуждаясь в хлебе (ведь кубанские запасы зерна пошли в Крым Врангелю, а не в Поволжье и в Москву), коммунистическая власть «перегнула палку». Продотряды направили в Сибирь из голодающих регионов, а те не церемонились с «зажравшимся кулачеством», коим считались все старожилы, составлявшие большинство населения.