* * *

– Фройляйн Шапталь, мы с вами знакомы заочно. Пистолет малого калибра, вероятно испанский. Спасибо, что не взяли что-нибудь потяжелее. Остался бы без руки!

Девушка пожала плечами.

– Вторая у вас еще есть. Пришли продолжить?

Зигфрид-нибелунг стер улыбку с лица.

– Ни в коем случае. Я здесь, чтобы извиниться. Арминий не имел право втягивать вас в нашу…

– Вендетту, – охотно подсказала Мод. – Или дуэль. На войну все это как-то не тянет.

Сама же сделала очередную зарубку в памяти. Арминий… Редкое у красавчика имя. Нет чтобы просто «Герман»!

– Дуэль? – светлые брови взлетели вверх. – Увы, фройляйн, время турниров прошло. Скорее, вендетта. Две семьи, близкие родственники – и одно наследство на двоих. Пополам, увы, не делится. Самое смешное – или трагическое, даже не знаю, в том, что практического значения эта… затея не имеет. Но – дело принципа, чести, если хотите.

Девушка понимающе кивнула. Пистолет-пулемет BMP-32, Gaumenspalte – «Волчья пасть», темные зубы-клинки, белая сталь. И острые осколки стекла в волосах.

Оборотни!

– Очень надеюсь, фройляйн, что наш с вами… конфликт исчерпан. Я не воюю с девушками. Арминий – известный хитрец, но пусть отвечает за себя сам. Право и обычай на моей стороне, и у меня хватит сил, чтобы остановить самозванца.

Эксперт Шапталь мысленно одела нибелунга в золоченую раму. Хорош! Еще бы доспех – и меч в правую руку. А на левую – ту, что на повязке – красное, еле заметное пятнышко.

– Знаете, Зигфрид, имя вам подходит.

Белокурый неожиданно смутился.

– Что вы говорите, фройляйн! Мы же не на сцене!.. Это все отец, он большой поклонник Вагнера. Из-за этого господина наша семья и перессорилась. Мой дальний родственник чуть не разорил страну, потакая прихотям маэстро. Вы бы видели роспись бюджета, один театр в Байроте стоил, как целый город! Хорошо еще, прадед вовремя вмешался! Но отцу Вагнер очень нравится… Ничего, имен у меня целых пять, в нужный час выберу более достойное. Только не Людвиг, от него одни неприятности.

– Я с вами солидарна, – улыбнулась Мод. – Не выношу Вагнера!

3

Перекличка – вполголоса, головы не подняв. Шапка-«рогативка» под затылком, синее летнее небо – перед глазами.

– Дезертир Бомба… Дезертир Затвор… Дезертир Пфальц… Дезертир Митте…

Команда – «спать». Гауптман соизволил пояснить: отныне будет именно так, день вместо ночи. Но – не спалось. Команду тем не менее выполнили, постелили шинели, тоже польские и тоже без погон, посреди широкой поляны. Свои к своим, три «дезертирских» отделения.

– Дезертир Калибр… Дезертир Нюрнберг… Дезертир Потсдам…

Остальные не мешали, лишь двое парней с карабинами пристроились поодаль, на самой лесной опушке. Эти точно спать не будут.

– Дезертир Лонжа…

Счет не сходился. Из чрева «Тетушки Ю» их вышло тридцать два, неполный «дезертирский» взвод. На поляне – только тридцать. Минус два – тот, кто остался с гауптманом на аэродроме, и еще один, из нынешнего третьего взвода.

До поляны не добежали – доползли на остатке сил. Марш-броски на полигоне казались теперь сказкой, воскресным отдыхом. Троих вели под руки, одного едва сумели поднять. Взвод Лонжи, первый по номеру, первым и пришел. Отдышались, дождались команды и упали. Где-то через час появился и второй, еле живой от усталости. Этим пришлось побегать больше, полчаса лежали, уткнувшись носом в траву, а потом наверстывали, не жалея ног.

Третий взвод пришел последним. Неполный – двое со свежими повязками, минус один «дезертир».

Над лежащими – громкий отрывистый шепот.

– Возле дороги… Залегли… Наших, «дезертиров», – в лес, подальше. Уложили и караульного приставили… Целый час – ничего, а потом моторы загудели. И стрельба. Две гранаты кинули. Когда наших подняли, одного не досчитались, когда увели, и не заметили. Не убежал, точно, эти даже не удивились…

К «этим» уже успели присмотреться. Обычные парни, крепкие, с щетиной на подбородках. В разговор не вступают, спросишь – отвечают без всякой охоты. Одно ясно – свои, немцы, хоть и в польской форме.

Минус два… И спросить не у кого, разве что у герра гауптмана.

«Ты еще меня возненавидишь, парень. И будет за что.»

– Ребята! Камрады! Зачем мы здесь, как думаете?

Есть вопрос – нет ответа. Лишним их не нагружали, только и довелось, что один ящик по очереди волочь. Патроны не выдали, лопаты и те в руки не дали…

– Разговоры отставить! Спать! Командирам взводов проследить, чтобы в дальнейшем не собирались вместе. Нечего!..

Герр гауптман… Монокль в левом глазу, пистолет-пулемет на ремне. Бдит!

Куда же без него?

* * *

Лонжа смотрел в горячее летнее небо, пытаясь собрать разлетевшуюся стаю белых птиц-мыслей. Думалось плохо. Их, бывших заключенных Губертсгофа, вставили спицами в колесо. И – завертелось каруселью. Не вырваться, даже головы не поднять…

Лес рядом, густая сырая пуща. Но уйти не дадут, стерегут крепко. Ночью? Но здесь она вместо дня, следить станут вдвое зорче. Но даже если повезет скрыться, утонуть в зеленой шелестящей кронами пучине… Куда? Без документов, денег, патронов, компаса? В вещевом мешке – три банки мясных консервов с содранными этикетками. Все…

Он уйдет – а остальные? Обещание герра обер-фельдфебеля никто не отменял.

Колесо бесшумно вращалось перед глазами, спицы сливались в сияющий летним солнцем круг. Не проскочить…

Он уже спал, но не знал об этом. Поляна и близкий лес оставались с ним, только исчезла стража, и Лонжа начал неспешно строить очередной, уже сотый по счету, план побега. Главное – оружие, без него шансов нет. Хотя бы горсть патронов…

Потом поверх всего легла карта, обычная с точками-городами и узкими линиями дорог. Лонжа понял, что уже опаздывает. Даже если сесть в поезд, прямо сейчас, встав с травы, он успеет впритык, в последнюю минуту.

Самолет?

Он увидел себя за штурвалом. Машина была старой, «Boeing 95», почтовая лошадка. Ферма из дюралевых труб, деревянный набор крыльев. На этом биплане он учился летать. Потом пересел на «Boeing N2B», тот был поновее, настоящий учебно-тренировочный, двигатель звездообразный поршневой, скорость – полторы сотни километров в час…

Небо рядом, совсем близко. Он бы успел, непременно успел. Только бы оторваться от земли…

* * *

Бой начался на закате, когда синева над кронами уже начала темнеть. Шли уже около часа, не слишком быстро, сберегая силы. Два взвода остались на поляне, первый подняли и повели по еле заметной лесной тропе. Вскоре вышли на просеку и двинулись точно на запад – закатное солнце было впереди.