Где остальная рота, никто не знал. Взвод тоже стал меньше, на перекличке не досчитались троих. И снова ни вопросов, ни минуты молчания, ни «пал смертью храбрых…».

– Бего-о-ом!..

На этот раз не по просеке, а прямо через густой, поросший колючим малинником лес. Где-то за кронами светила Луна, но внизу царила глухая тьма. Поэтому бежали не спеша, то и дело переходя на шаг. Новички в середине, между двумя «настоящими» взводами. Минут через сорок сделали короткий привал, упав на сырую холодную траву, затем снова «Бего-о-ом!», теперь по узкой, еле различимой тропинке.

А еще через полчаса Лонжа увидел, как бежавший перед ним (дезертир Штурм) на миг остановился, чуть не сбив его с ног, и, резко повернувшись, бросился влево, в самую чащу. И тут же сзади негромко крикнул один из небритых. Там тоже пусто – дезертир Затвор исчез, кинувшись направо, прямо сквозь колючие кусты.

– Стой! Садись!.. На землю, на землю!..

В лицо ткнулся ствол карабина. Небритые действовали быстро и четко, десяток окружил новичков, остальные, не сговариваясь, кинулись в разные стороны, вдогон.

– Не предупредили, – шевельнул губами дезертир Митте. – Сразу видно, «черные»! Теперь нас всех…

Лонжа посмотрел наверх, на еле различимый за густой листвой лунный диск. Если что, все равно лучше тут, чем в расстрельном подвале или на лагерном плацу. Жаль, что карабин пуст…

Первым привели дезертира Штурма. Волокли двое, еще один подталкивал в спину.

– Становись!

Беглеца поставили на колени, фельдфебель расстегнул кобуру, достал пистолет. Затем взглянул на неровный строй «новичков».

– Бежать не имеет смысла, ребята. Вас не учили. И уже не научат.

Выстрел… Тело завалилось на бок, дернулось. Затихло…

Еще через десять минут четверо приволокли Затвора, уже мертвого. Бросили у тропинки, пнув для верности тяжелым ботинком. Выстрелов не было, управились тихо. Значит, учили не зря.

– Напра-а-аво! Командирам отделений проверить оружие и снаряжение.

– У меня есть патрон, – шепнул Ганс Штимме. – На аэродроме поднял. Винтовочный, но к карабину не подходит.

– Бего-о-ом!

Минус двое. Семеро побежали дальше.

* * *

Ближе к полуночи перешли на шаг, а там и вовсе остановились – на этот раз в неглубоком, заросшем высокой травой овраге. Сразу же стало холодно, и кое-кто поспешил достать шинели из скаток.

– Можно курить, – разрешил фельдфебель. – Разговаривать тоже, но тихо.

Лес окружал их со всех сторон, где-то в глубине перекликались ночные птицы, глухо ухнул филин – раз, другой, третий.

– По наши души, – проговорил кто-то.

Лонжа присел на свернутую шинель чуть в стороне. Достал сигарету и размял между пальцами. Огонь зажигалки на миг осветил смятую, перепутавшуюся траву. Птицы-мысли остались где-то очень далеко, под ясным синим небом и ярким солнцем. Он попытался увидеть все со стороны: лес, овраг и тех, кто в овраге, их, семерых из Губертсгофа, чужую форму без погон, пустые карабины. Выхода нет, ни бежать, ни взбунтоваться. Те, кто послал их сюда, учли практически все. Даже если каким-то чудом побег будет удачен, доказать ничего не получится. По документам все они наверняка где-нибудь в Заксенхаузене, в одной из рабочих рот. Там их и списывают по одному. Бесноватый лишь разведет руками: убежали, ловите!..

Надежда исчезла, но Лонжа вопреки всему продолжал считать дни в календаре. Отряд плутал по лесам, писал круги, но двигался в одном направлении – на запад. Польская граница где-то неподалеку, а значит, шанс еще есть. Надо лишь изменить правила игры, для начала в какой-то мелочи, в пустяке.

Он подтянул поближе бесполезный карабин, достал шомпол. Оружие настоящего героя – если верить приключенческим романам. Подобраться к спящему фельдфебелю и воткнуть прямо в ухо.

Шомпол вставил на место, взвесил карабин в руке. Есть еще приклад.

Чужая сигарета горчила…

Ничего не происходило, в овраге плавала тишина, и фельдфебель, не ведая о грозящем ему шомполе, разрешил спать.

Проснулись через час, все сразу без всякой команды. Совсем рядом стреляли – сначала одиночными, потом длинными пулеметными очередями. Глухо ударил взрыв, потом другой. Гранаты…

– Становись! Первое отделение… Второе отделение…

Где-то рядом шел бой.

* * *

В село вошли рано утром, когда первые лучи июньского солнца уже пробивались сквозь нестойкий белесый туман. Уже одно это странно, день – заповедное время, его пережидали в глухой чаще. И бой оказался неожиданно долог, больше двух часов. Что-то у небритых пошло не так.

Единственную улицу преграждал маленький, иссеченный пулями зеленый грузовичок. В кабине было пусто, но из кузова свешивалась чья-то рука, еще один труп в уже привычной красноармейской форме лежал возле задних колес. Винтовка, очень длинная, со штыком… Останавливаться нельзя, и Лонжа мог лишь скользнуть по оружию завистливым взором. Снять хотя бы штык!.. Нет, и это не годится, полуметровый стальной штырь не спрятать.

Село словно вымерло, даже собаки не лаяли. За редкими, словно старая гребенка, заборами темнели большие бревенчатые дома. Крыши под слоями старого камыша, маленькие подслеповатые окна, резные двери. Церковь тоже была деревянной, с высоким изящным куполом. Пока шли, Лонжа пытался понять, что здесь произошло. Выходило одно – передовой дозор ночью втянулся на улицу, и тут его встретили. Три тела в старой польской форме без погон лежали сразу за грузовиком.

В центре села – небольшая площадь, в торце еще один дом, но не деревянный, кирпичный. У крыльца – затоптанный сапогами красный флаг. И снова трупы, на этот раз в штатском, трое мужчин и женщина. Пахло гарью и порохом.

– Быстрее! Быстрее!..

Дальше вновь потянулась улица между рядами бревенчатых домов, но смотреть по сторонам стало некогда. Фельдфебель то и дело подгонял, и Лонжа успел заметить только лежавший посреди дороги мотоцикл. А дальше снова трупы в зеленой форме с петлицами, прямо под ногами, приходилось их обходить, а иногда и переступать. Командир взвода злился, ругаясь сквозь зубы.

– Не останавливаться! Быстрее…

И тут сухо ударил выстрел. Фельдфебель умолк на полуслове, затем сложился, словно картонная игрушка, пополам…

– Падай!.. – отчаянно заорал кто-то.

Не успели. Выстрелы! Еще двое небритых упали в сухую дорожную пыль.

– Снайпер! Снайпер!..

* * *

Лонжа лежал носом в землю, старясь не двигаться лишний раз. Задело еще двоих, на этот раз не смертельно – небритого и дезертира Кельна. Теперь стреляли в ответ, много и без всякого толка. Фельдфебель мертв, а заменивший его унтер-офицер явно растерялся. Лонжа прикинул, что снайпер наверняка один, и на прежнем месте его давно нет. Да и незачем неизвестному стрелку искать близкого знакомства с недостреленными. Лес рядом, сразу за стоявшими позади домов бревенчатыми сараями.