— Сочувствую, дорогая, мне очень жаль, что так получилось.

— Она не должна была умереть именно сейчас, это так не вовремя!

—Смерть редко приходит вовремя.

Жан-Поль произнес это тихо, убежденно, без малейшего намека на критику, и Анетт стало стыдно. Ее муж видел смерть едва ли не каждый день, он видел, как смерть уносила людей значительно моложе Вирджинии. Он видел смерть внезапную, безвременную, тяжелую. Смерть Вирджинии не была ни безвременной, ни тяжелой.

Анетт постаралась думать о менее грустном.

— Ты бы ее видел, она очень изменилась. Рассказывая о том мужчине, она так оживилась, у нее появился румянец на щеках, она улыбалась, даже смеялась, представляешь? Даже плакала! Это было невероятно. Когда она заплакала в первый раз, мы трое смотрели друг на друга совершенно ошарашенные. Никто из нас никогда раньше не видел ее в слезах, мы думали, что она вообще не умеет плакать. Она всегда была такой невозмутимой.

— Можно только удивляться, что она сумела прожить так долго, нося все в себе. Ее сердце могло отказать раньше.

Анетт ахнула. Прежде она как-то не связывала неполадки с сердцем с тайной, которую мать хранила столько лет, но сейчас увидела в этом трагический смысл.

—Она заплатила за свое решение сполна. Говорят, Уилл Крэй умер от разбитого сердца. В каком-то смысле можно сказать, что она умерла от того же. Мы думали, что она просто не способна чувствовать. Как же мы ошибались! Ты бы ее видел, такое впечатление, что все ее чувства очень долго были заперты и вдруг хлынули через край.

— Ей было хорошо?

— Очень. Иногда, правда, ей становилось трудно дышать, но нам, когда мы слушали ее рассказ, это казалось вполне естественным. У нас у всех временами захватывало дух, только у нее это, по-видимому, объяснялось физическими причинами.

— Они принимала таблетки?

— Мы нашли пузырек на ее туалетном столике, по-моему, он был полон.

— Ее предупреждали, что нельзя волноваться и переутомляться, — сказал Жан-Поль.

Анетт улыбнулась с нежностью. Все-таки мужчины подходят к многим вещам с формальных позиций, не то что женщины. Даже Жан-Поль, гораздо более чуткий, чем большинство мужчин, становится сугубо практичным, когда дело касается медицинских предписаний,

— Разве можно было требовать от Джинни, чтобы она не волновалась? — спросила Анетт. — Она была счастлива, что вернулась в Старз-Энд. Я видела, как у нее горели глаза, после того как она навестила могилу Уилла, и с каждым часом ее настроение поднималось. С ней было так хорошо! — Последнее обстоятельство до сих пор изумляло и огорчало Анетт. — Это несправедливо: мы только обрели мать и в тот же день ее потеряли. Так не должно было случиться!

— Соболезную, cheri[5], жаль, что меня не было с вами. Как чувствуют себя Кэролайн и Лиа?

Анетт постаралась успокоиться.

— Нормально. Расстроены, конечно, причем Кэролайн расстроилась даже больше, чем Лиа.

— Гм… удивительно.

— Неделю назад я бы с тобой согласилась, но сейчас я уже не так удивляюсь. Кэролайн тоже открылась с новой стороны: оказывается, она вовсе не такая твердокаменная, какой всегда пыталась выглядеть. Мне кажется, она стала мягче.

— Может, она никогда не была, как ты выражаешься, «твердокаменной», просто только сейчас решилась показать вам себя настоящую. Так же как Вирджиния в конце концов позволила вам увидеть, что она тоже человек. Какие у вас планы насчет похорон?

До разговора с Жан-Полем Анетт не проводила параллели между одержимостью Кэролайн работой и решимостью матери. Она пообещала себе вернуться к этой мысли позже.

— Мы пока только решили, что похороним ее здесь.

— Как, в «Старз-Энд»? Анетт невольно улыбнулась:

— Ты удивлен, правда? Но ты не слышал ее рассказа, не видел, какое у нее было выражение лица, пока она рассказывала. Мы нисколько не сомневаемся, она хотела бы, чтобы ее похоронили здесь.

— Не с Домиником?

Анетт не спешила с ответом. Из ее комнаты была хорошо видна лужайка и в дальней ее части — розы, которые издали напоминали нежное облачко. Достаточно было лишь взглянуть на них, чтобы ощутить их запах. Для Джинни дикие розы стали частью ее жизни. Придется объяснить это Жан-Полю, нужно, чтобы он понял, чем был для Вирджинии Сент-Клер Старз-Энд.

—Когда я впервые услышала о существовании Уилла, то сначала была оскорблена, чувствовала обиду за отца, — начала Анетт. — Но мать стала рассказывать дальше, и постепенно мы поняли, что она испытала и от чего отказалась. Если порядочность и достоинство чего-нибудь стоят, она поступила правильно по отношению к папе. Она осталась с ним и создала ему прекрасную семью. Она была его женой, матерью его детей, и пусть в этих двух ролях ей не хватало эмоций, она тем не менее исполняла их лучше многих других женщин.

В трубке повисло молчание, потом Жан-Поль тихо присвистнул.

—Неожиданное признание.

Анетт улыбнулась.

—Согласна с тобой. — Она чувствовала себя сильной и храброй, зговор с мужем всегда придавал ей сил. — Хочешь услышать еще одно? Поначалу я была на стороне отца.

Мне бы и в голову не могло прийти изменить мужу. Поступок матери мне казался аморальным, я все думала, что тот давнишний случай нужно было забыть. Но она рассказывала дальше, объясняла, как то лето повлияло на ее дальнейшую жизнь, рассказывала о том, что она чувствовала, когда была с Уиллом — я имею в виду не секс, а страсть, — и я поняла по ее лицу, что она его любила. Жан-Поль, это была любовь. — Анетт перевела дыхание. — Вот что для меня теперь главное.

Жан-Поль тихо ахнул.

— Я тебя обожаю, — поспешно продолжала Анетт. Ей казалось, что сейчас самый подходящий момент для признания. — Если я иногда перегибаю палку, не нарочно, просто я слишком увлекаюсь.

— Анетт, я тебя люблю.

— Но ты не подавляешь меня своей любовью. Я попытаюсь больше этого не делать. Жан-Поль, мне тебя не хватает, я так хотела с тобой поговорить, но боялась звонить.

— Не может быть…

— Наверное, ты был прав — я пытаюсь дать вам то, чего сама недополучила от Джинни, но теперь я взглянула на вещи с другой стороны, и это оказалось поучительным. Я всегда считала, что наши с тобой отношения гораздо лучше, чем были отношения между моими родителями, и этим гордилась. Была уверена, что мы смогли добиться того, что не удалось им. Но между матерью и Уиллом существовало то же, что есть у нас с тобой. — Анетт замолчала и глубоко вздохнула, на нее вдруг навалилась усталость, она почувствовала, что собственные излияния и эмоциональное напряжение последних часов истощили ее силы. — И мы решили похоронить ее здесь.

— Да, это будет правильно. День и час похорон уже назначили?