Мы вышли из кареты и двинулись по гравиевой дорожке к дому. И тут вдруг Ворона резко остановился и жестом показал, что надо подождать. Из сада показалась маленькая фигурка, которая бросилась нам навстречу. Потом ребенок остановился, присмотрелся и нерешительно застыл на месте, точно испуганный олененок.

Сердце мое дрогнуло, и я опустился на колени, чтобы сравняться с ним ростом.

– Гарри! – позвал я его. Он по-прежнему смотрел недоверчиво, словно и узнавая меня, и одновременно сверяясь с воспоминаниями. – Гарри, это папа! – Мне было больно напоминать мальчику об этом.

– Да, это он, сынок, – послышался голос Астизы.

Я поднял глаза. Она стояла возле усыпанного красными цветами антуриума, сама прелестная, как цветок, в белом французском платье. Здесь моя жена была в безопасности. Сама ее красота и поза говорили об этом, и я испытал облегчение и удивление одновременно. Я думал, что мою семью держали в темном каменном застенке, но выяснилось, что здесь они как на итальянском курорте. Может, они вступили в сговор с моими врагами? Вот, наконец, Гарри осторожно приблизился ко мне и теперь смотрел на меня серьезно и строго, как может смотреть только трехлетний ребенок, не слишком понимающий, что происходит. Он словно изучал меня, выискивал какие-то перемены.

– Я так скучал по тебе, Гарри. Ты как, здоров? – спросил я его, хотя и без того было видно, что мальчик в полном порядке, так что я ощутил легкое разочарование. Ведь до этого я был уверен, что мне придется с боем выручать его из плена.

– Мама сказала, мы должны тебя дождаться. Хочу домой, – заявил малыш.

Господи, как человеческое сердце может выдержать все это, как может оно столь сильно трепетать в грудной клетке от тоски и угрызений совести?!

– Я тоже очень хочу домой, – признался я. – Где бы он ни находился, этот дом.

– А ты будешь со мной играть? Здесь так скучно!

– Конечно, мы поиграем, сынок. – Голос мой осекся. – Можешь показать, где здесь твое любимое место?

– Вот там. Пруд с рыбками.

– Тогда пойдем и попробуем поймать хотя бы одну. – Я поднялся с колен.

– Одну минуту, Гейдж. – На дорожке возникли еще два бандита из шайки Мартеля, и теперь мужчины окружали меня со всех сторон. Меня обыскали, отобрали пистоли, саблю и нож – и все это на глазах у сына. Затем они отошли в сторону. – Даю вам несколько минут. Лишь для того, чтобы продемонстрировать нашу добрую волю, – сказал Ворона. – Но поспешите. Мартель ждет.

– Я ждал целых шесть месяцев…

– Не советую начинать партнерские отношения с глупых препирательств.

– Партнерские?

– Теперь все будет по-другому.

Как же, по-другому… Дожидайтесь! Эта банда еще злее и опаснее того дьявола, что скрывался в джунглях Гаити, и безобразнее, чем зомби, восставшие из могил. Вся эта рать кисло наблюдала за воссоединением семьи. Астиза торопливо чмокнула меня в щеку и прошептала:

– Прости, но мне пришлось пойти с ним. – Гарри нетерпеливо дергал меня за штанину. – Позже все объясню, – добавила моя жена.

Рыбки в пруду были страшно увертливыми, и тогда мы с Гарри соорудили лодочки из листьев и пустили эту флотилию проплывать над карпами. В конце концов, Ворона сказал:

– Время вышло.

Астиза выдернула свою руку из моей, точно ее ожгло огнем.

– Поторгуйся с ними, – прошептала она.

– Почему ты не дождалась меня тогда, на балу? – спросил я.

– Он обещал вернуть Гора. Мы знали, что ты за нами придешь. Он рассказывал разные сказки о Мартинике, а потом пообещал, что здесь все закончится.

И они увели мою супругу прочь.

Я вошел в особняк, по пути все время ища глазами хоть какое-то оружие, с помощью которого можно было бы прикончить Мартеля. Но, разумеется, мне ничего не удалось найти, и я понимал, что нахожусь здесь в меньшинстве. С полдюжины бандитов провели меня в комнату, по дороге в которую я успел заметить двух женщин, прошмыгнувших в заднюю дверь. Наверняка то были шлюхи этого сводника. Неужели он насиловал мою жену?..

Леон сидел с довольным видом, точно кот, объевшийся сливок. Его сломанный нос был немного свернут на сторону, но эти словно бы затвердевшие черты лица придавали ему властности. И еще этот похититель моих жены и ребенка улыбался, как будто мы с ним были старыми друзьями, что раздражало меня уже вдвойне. И, разумеется, я ему не доверял, да и он совершил бы глупость, доверившись мне.

Мартель указал мне на кресло.

– Мсье Гейдж, ну, наконец-то! Да вы присаживайтесь… присядьте, тем более после долгой дороги… Признаюсь, я уже было начал сомневаться в вашей репутации человека крайне воинственного. Но вот вы здесь, блестящий, как начищенная пуговка, и натянутый, как тетива лука, после битвы при Вертье и разграбления Кап-Франсуа. Да вы расслабьтесь, прошу вас! Вы это заслужили. Ходят слухи, будто бы вы принимали участие в переговорах о сдаче города и спасли тем самым множество жизней. Должно быть, страшно приятно быть героем!

– Боюсь, это чувство вам совсем не знакомое, – огрызнулся я.

– Ох, уж эти ваши манеры! – поморщился Леон. – Я получил несколько писем от офицеров разбитой армии, и там говорится, что, вы не стесняясь, обзывали людей самыми грубыми словами. Даже генерала Рошамбо перед его подчиненными! Просто удивительно, что вас до сих пор еще не убили на дуэли или не расстреляли на глазах у всех.

– Кое-кто пытался.

– Куда как проще и полезней быть вежливым.

– Я всегда говорю правду. Если честность так претит вам, лучше сразу закончить этот разговор.

Мартель грустно покачал головой.

– Признаю, мы плохо начали тогда, в Париже. Мне следовало бы сразу поверить в то, что вы недоумок, ни о чем понятия не имеющий, ведь именно таким вы и прикидывались. А я вместо этого пытался вас утопить… Правда, и сам пострадал, нос до сих пор очень болит.

– Судя по его размерам, это ничуть не удивительно.

– А я, вопреки всему, хорошо заботился о вашем сыне.

– Заботились? В качестве его тюремщика?

– Разве я похож на тюремщика? Да я был Гору лучшим отцом, чем вы! Я провел с ним больше времени, чем вы за всю его жизнь; он был в полной безопасности, ухожен и накормлен. А ваша жена, к которой я относился со всем уважением, рассказывала мне, что вы даже не знали, что он родился. Оставили младенца одного на пиратском корабле, а сами понеслись в Париж, строить из себя дипломата, и это вместо того, чтобы обеспечить ребенку безопасность… Даже к незаконнорожденным относятся лучше, чем вы к своему мальчику. Так что вы у меня в долгу.

Лучший отец? Как же мне хотелось прихлопнуть его прямо на месте!

– Да, Мартель, – проворчал я, – быть вежливым куда как проще.

Хозяин шато с видом превосходства откинулся на спинку кресла. Судя по всему, он испытывал истинное наслаждение, говоря мне все эти чудовищные гадости.