Рассказывая ученым сказки, я отвинтил от шашки радиовзрыватель – не хватало еще на самом деле что-то подорвать – и прикрепил ее к самому большому прибору.

– Взрыв пульта с вероятностью в пятнадцать процентов может привести к непроизвольному усилению реакции и термоядерному взрыву, – попытался протестовать Романов.

– Вот об этом вы и сообщите коллегам из служб безопасности, – нехорошо улыбнулся я. – Радиовзрыватель работает по принципу отзыва на сигнал моего бронекостюма. Как только костюм уничтожен или серьезно поврежден, сигнал перестает поступать, шашка взрывается.

Сообразительный ассистент профессора тихонько заскулил:

– Мы взорвемся, как только вы выйдете за порог. Зал экранирован от всех видов радиоизлучения.

– Не дрейфь, Дима! – рассмеялся я. – Физику учил, к штурму готовился! Есть возможность предотвратить беду… Удлинитель сигнала поставлю – и все дела.

Положим, никаких удлинителей у меня не было. Я вообще импровизировал по ходу дела. Но в одном из карманов бронекостюма лежал моток отличной металлизированной веревки. Один конец я прикрепил к металлическому ящику, превратив его в своеобразную антенну, другой вывел за дверь и намотал на радиатор отопления в коридоре.

– Дверью не хлопать! – пошутил я. Профессор и его ассистент побледнели.

– Вы бы шли на пост охраны, – предложил я. – Возможность появляться здесь и регулировать реакцию будет вам предоставлена. А я здесь еще немного повожусь.

Собственно говоря, зачем мне таскать на себе лишнюю тяжесть? На глазах у Романова и Кожухова, в нерешительности топтавшихся у дверей, я свинтил детонаторы у всех шашек, развесил их на приборах и вновь гадко улыбнулся. И одна димлетидовая шашка разнесла бы все в мелкие щепы и в железные опилки. А уж столько димлетида сразу может повредить и самим коллайдерам. Они, кажется, не так уж далеко, внизу…

– Пойдемте, – сказал я. – Расскажете народу о наших жестоких планах.

Капитан с винтовкой по-прежнему валялся на полу в коридоре.

– Скоро освобожу тебя, друг, – двусмысленно пообещал я ему, входя в роль злодея окончательно.

Вместе с учеными мы поднялись к Вороненко, продолжавшему постреливать из пулемета.

– Лезут? – поинтересовался я.

– Лезут. Двоих я, кажется, из строя вывел. И подкрепление к охранникам подтягивается.

– А кто эти военные? – спросил любознательный профессор, кивая на настоящих террористов.

– Конкурирующая организация, – ответил я.

– И откуда они здесь взялись?

– Хотел бы я знать…

Действительно, как Большой Брат ухитрился переправить к станции не только группу головорезов, но и самый настоящий бронетранспортер? Не иначе, планировал операцию очень давно, выдвигал войска на позиции за месяц, а то и за два. Держал все в секрете. А меня использовал как отвлекающий фактор.

Да и трудности, связанные с незаметным передвижением к станции, наверное, были преувеличены.

– Евгений, ты бы обратился к охране по внутренней связи, вызвал еще подкрепление, – предложил я Вороненко. – Те, что есть, не справляются. И пусть не опасаются огня нашего пулемета. Да и о наших планах нужно сообщить. Пульт управления станцией я уже заминировал.

– Да ты что? – возмутился тот, но я подмигнул ему, и он все понял.

Дима Кожухов тем временем сравнил наши лица, охнул и потерял сознание. Что ж, нервных потрясений у него сегодня было порядочно. Образованная молодежь никогда не была особенно крепкой, а уж сейчас, наверное, изнежилась окончательно.

* * *

После разговора со Смитом мой напарник вновь занял место у пулеметов, а я сел перед большим монитором, на котором можно было наблюдать заседание кризисного штаба охраны ГигаТЭЦ. Ситуация мне не нравилась. Под гневными взглядами силовиков я чувствовал себя негодяем, которого и в самом деле следует незамедлительно уничтожить. Только что бы они делали, если бы не я? Точнее, если бы не Вороненко, снявший свой браслет и спровоцировавший взрыв, который послужил для террористов ложным сигналом к выступлению? Они бы стали стрелять в меня, а бронетранспортер со смертниками и тонной димлетида ворвался бы тем временем на территорию станции!

Разоруженные охранники и ученые сидели вдоль стеночки и тоже сверлили меня глазами. Их пришлось развязать. Негуманно держать связанных людей на холодном полу…

Да, заложники – это, конечно, хорошо. С ними безопаснее. Но их ведь еще и кормить нужно!

Двенадцать мониторов по периметру главного экрана показывали картинки с внешних камер и давали информацию о том, что делается вокруг станции. Так, на поле между поселком Печора и ГигаТЭЦ десантировались с больших вертолетов солдаты в полной боевой выкладке. В настоящее время меня это не волновало. Нас можно было уничтожить, но теперь такой ход не являлся решением проблемы. Раньше нужно было думать, до того, как мы проникли к сердцу электростанции.

Тут передатчик в моем костюме опять ожил.

– Евгений, где ты сейчас находишься? – спросил вкрадчивый голос. – Сообщи направленным импульсом на спутник, в костюм встроено устройство импульсной передачи.

Хоть я не так много общался с Большим Братом, узнал его сразу.

– Господин Вороненко, смените меня здесь, пожалуйста, – попросил я, поднимаясь в орудийную башню. Перед видеокамерами разговаривать с главарем террористов не хотелось.

Мой двойник спустился к пленным, а я поднялся к пулемету… Здесь стояли те же мониторы, показывавшие картинки периметра станции, но обратной связи не было.

Я активировал систему связи бронекостюма. Меня, конечно, обнаружат с помощью спутниковой системы поиска. Но расстрелять не смогут. Мы уже объяснили господину Смиту, что смерть кого-то из нас, остановка сердца или прекращение работы мозга фиксируется датчиками бронекостюма и дает команду на взрыв зарядов.

– Слушаю тебя, Большой Брат, – сказал я. На другом конце линии подавились.

– Ты что? Почему говоришь в открытом режиме? Тебя ведь засекут со спутника и расстреляют!

– Не расстреляют. Тебе нужно знать мое местонахождение?

– Да. Нам удалось выйти на спутниковые системы разведки, мы сможем помочь тебе.

– А точнее, взорвать димлетидовые шашки, что лежат у меня в кармане.

Большой Брат замолчал. То, что я знаю о шашках, стало для него полной неожиданностью.

– Так вот, нахожусь я сейчас в пятидесяти метрах от пульта управления ГигаТЭЦ. Любой взрыв приведет к уничтожению пульта и термоядерному взрыву.

Конечно, утку о взрыве я запустил специально. Чтобы проверить реакцию террориста. Может быть, я напрасно думаю о нем плохо?

Нет, не напрасно. Последовала секундная задержка, потом слабо дрогнули сейсмологические датчики. На экране камеры, обращенной на юг, можно было различить облачко пара, поднимавшееся к небу. Шашки, что я выбросил в воды Печоры, взорвались.