— А где, где был его дом?

— На Больших Хуторах.

— Похоже тот самый! — не удержалась Юля.

— Да, тот самый. Больше некому.

— Вы тоже слышали?… Да, а что я… это же по новостям крутили. Весь город уже, наверное, знает… и давно. Это я от всех отгородилась.

— Получается, с этой разборкой, может выйти продолжение конфликта… — задумчиво сказал Владимир.

— Не думаю. Там всех главарей убили. Их там всего-то трое было. И трое охраны. Непонятно, как они вообще-то с таким малым количеством охраны там были…

— Может страх потеряли? Ведь они, по вашим словам, тут почти что главные были. И на воровской закон полагались.

— Возможно… А и чёрт с ними!!! — злобно бросила Марина, — пускай им в аду самое жаркое место достанется! За брата!

— Уже досталось, — мрачно выговорил Владимир, припоминая некоторые детали того самого побоища, что его и тогда несколько смутили. Он вспомнил, что и жутко ожиревший босс, и некий, скользкого вида тип, которого Владимир прирезал одним из последних, явно его узнали. Когда он встретился с ними взглядами, они сначала впадали в оцепенение, а после на их лицах проступал такой ужас, что казалось сам Ад, через Владимира смотрит им в глаза. Впрочем, Владимиру тогда было не до разрешения таких логических загадок и неувязок.

Марина поднялась со стула и прошла к холодильнику. Там оказалась початая бутылка водки. Она её достала и приготовилась было поставить рюмки и себе и гостям, но Владимир вдруг весьма решительно её остановил.

— Не надо!

Марина остановилась и непонимающим взглядом посмотрела на Владимира.

— ЕМУ бы это не понравилось.

Марина сникла. Кивнула и молча поставила бутылку на прежнее место в холодильнике.

— Да. Вы правы, — глухо согласилась она и вернулась на своё место, — он и сам почти не пил. И другим напиваться не позволял.

Удостоверившись, что продолжений истерик не будет, и Марина достаточно успокоилась, они тихо попрощались и ушли.

После посещения сестры долго шли молча. Настроение у обоих было подавленное. Ощущение было такое, как будто вся скорбь этого ужасного мира придавила их. Когда-то, Владимир читал, что такое состояние мира, один автор назвал Инферно. Кажется это был Иван Ефремов, в одном из своих произведений-предупреждений. Он их много написал. Там, в том произведении, был описан мир, где победил во всепланетном масштабе капитализм. И то, что они видели ныне вокруг слишком сильно походило на то, что описал великий писатель. Он мысленно пробежался по той самой книге и это добавило понимания и своих ощущений, и окружения.

Понимания-то добавило. Но прибавило и скорби. Ведь в том мире, который так красочно был описан Ефремовым, если бы не пришельцы из далёкого коммунистического мира, это Инферно длилось бы вечно. До скончания веков той самой калечной цивилизации. И до конца тех веков, уже по самому описанию было видно, оставалось весьма не много.

Тут была та же самая ситуация. Вот-вот, должен был грянуть системный кризис, плавно переходящий в Кризис Конца Ресурсов. А это, в условиях слабости оставшихся стран социализма, грозило вполне закончиться тем самым Инферно. Сначала — Глобальная война — Третья мировая, по счёту, а после Инферно. Для тех кто выживет и станет рабами малюсенькой кучки сверхбогатых семей Запада.

Безнадега. Полная безнадега — вот что веяло со всех сторон.

А тут ещё и эта дикая ситуация с сестрой. С одной стороны прекрасно — обрёл сестру. С другой… — ведь надо и её, тогда вытаскивать отсюда. Иначе Владимир это вообще не мыслил.

Иначе, это оставаться здесь, пытаться выжить и, если получится, исправить этот мир. А последняя задача, без помощи его родного мира, представлялась Владимиру ну совершенно нереальной.

Уже отойдя от дома достаточно далеко, Владимир внезапно остановился, посмотрел на тёмное небо и чуть не выматерился от переполнявших его противоречивых чувств.

— Кошмар! — наконец, выговорил он и далее долго шёл молча, видимо собираясь с мыслями.

— Тут дело такое… — наконец решил он нарушить молчание, но было видно, что говорить ему трудно — там у нас… Марина погибла. Нелепая случайность, в горах. Она тогда увлеклась, как и многие, экстремальными видами спорта. Вот её и потянуло в альпинизм. Я тогда отправился в Армию как и все, а она в альпинисты. Ну… это была действительно нелепейшая случайность. Буквально на ровном месте.

Владимир снова замолчал. Несколько минут шли молча.

— Это та случайность, от которой не убережешься… Даже здесь, на асфальте… А я это узнал спустя год. Когда вернулся в Союз…

— Думаю, что теперь вы должны быть счастливы — постаралась Юля перевести разговор на позитив, — теперь у неё снова есть брат, а у тебя сестра.

— Это так, — помолчав ответил Владимир, — и… если всё у нас сложится благополучно… Я ЕЁ ОТСЮДА ВЫТАЩУ!

— Так и сделаем! — оптимистично закончила Юля, заметив, что у Владимира камень с души упал.

Вечером, когда Юля уже собиралась уходить из общежития, у неё состоялся ещё один весьма важный разговор с Владимиром. Ей, к этому времени уже вкратце рассказали об утреннем происшествии.

— Владимир! Мне сказали, что у тебя конфликт какой-то с торговцами-грузинами вышел.

— Да было дело. Пьяные придурки полезли на меня с пистолетом. Думали запугать. Типа: «мы тут самые крутые, и вы нам все должны сапоги лизать, а если не будете, то мы вас всех „заррэжэм и прыррэжэм“».

— Ты что, им морды набил, что ли?

— Да есть немного. И пистолет отобрал. Сказал на «память о встрече». Потом, правда отдал — без затворной рамы.

— А они что?

— Да торгаши они… тут же торговаться полезли. Ну я им и пригрозил в понятном им стиле, что если будут выпендриваться, братва, — наша братва, — приедет уже не с пистолетами, а с чем потяжелее. И на родину к ним поедет не Гога, а маленькая коробка того, что от него собрать сумеют. Гога — кличка того самого, что на меня полез.

— И как, подействовало?

— Более чем. Сейчас заискивают. Перед Элей, тут же хвосты поджимают, двери ей открывают. Остальных же баб, кто не наши, хватают за что попало.

— Плохо! Ты хоть в курсе, что если мы себя уже так поставили, то нам и далее ТАК держаться надо?

— Имею представление. Что меня тут и тревожит.

— Вот-вот, — встревожено подтвердила его опасения Юля, — если статус не выдержим и сорвёмся — затопчут.

— Да уж. Проблемка!.. А кстати! Они к тебе не цеплялись?

— Да нет… они меня кажеца сразу идентифицировали на принадлежность к нашей группе…

— Жаль! — хищно оскалившись, вдруг выговорил Владимир.

— Это как «жаль»?!! — возмутилась Юля.