– Взорвем, а дальше что? – нахмурился Диляров.

Иначе как нерешительность, его поведение я трактовать не мог. Растерянность? Командир не имеет права быть растерянным и упускать нити инициативы из своих рук. Не спорю – возможно, он никогда не сталкивался с такой ситуацией и слабо представляет себе ее последствия. Не решается дать команду, исполнение которой поставит нас за грань призрачных этических норм ведения боевых действий.

– А дальше еще взорвем. И еще. Ты за кого боишься, лейтенант, за них или за нас? – зло прошипел я, уставившись на кавказца.

Тот, вспыхнув, пошел красными пятнами.

– Я за себя отбоялся уже, сержант. Нам надо выйти отсюда, чтобы до Лебедей добраться, понимаешь? И в трусости меня не упрекай. Выберемся – мы с тобой об этом еще поговорим.

– Поднимите руки и сдавайтесь. Это последнее предупреждение! – вновь заголосил кто-то снизу.

Диляров кивнул мне в направлении схрона. Отвернулся обидчиво и прокричал в ответ:

– Сюда иди один. Поговорим!

Не вслушиваясь больше в переговоры, я змейкой скользнул к замаскированному входу в бункер, уже примерно зная, что мне нужно.

На все про все я потратил всего десять минут. Нырнул в бункер как был – без противогаза и перчаток. Риск заражения или отравления был для меня менее значителен, нежели потеря времени.

Скользнув лучом фонаря по стендам и стеллажам, быстро хватанул с ближайшего внушительный баллон, весом килограммов в десять. Перехватил его удобнее, искренне сожалея, что не могу взять больше, и, соблюдая осторожность, полез вверх по лестнице.

Скажу сразу: что именно прихватил, я не знал. Единственным доступным для меня критерием классификации был следующий – баллоны содержат газ, а емкости – жидкое ОВ. Насколько мне известно, газ по своим поражающим свойствам сильнее. Да и взять что-то более массивное я не мог. Подниматься по вертикальной лестнице с приличных размеров баллоном под мышкой – уже сомнительное удовольствие.

Аккуратно выглянув из люка, я с максимальными предосторожностями положил свою ношу на землю. Затем, выбравшись сам, толкнул перед собой баллон, перекатывая его. Устроив на руках, медленно пополз, стараясь подобраться ближе к склону. Вставать во весь рост и богатырским методом кидать сосуд меня совершенно не прельщало. Проще было метнуть его над поверхностью, вниз по склону и расстрелять.

– Они подгонят для нас машину. – Приглушенный голос Дилярова настиг меня, когда я пристраивал баллон рядом с собой, переворачиваясь набок, чтобы достать противогаз.

– Не верю в эти договоры, – так же, неслышно, почти шепотом, ответил я. – Если проследили нас, то знают, в каком мы количестве. Чего с нами цацкаться?

– Оружие! – злясь на мою непонятливость, повысил голос Диляров. – Они знают, что здесь находится. Никому не охота, чтобы мы тут все повзрывали. А я им об этом сказал. Что заминировано все и мало никому не покажется.

Да, в какой-то мере это было сдерживающим фактором. Но нам приходилось уповать на крайнюю вменяемость оппонентов. Что им мешало, к примеру, отойти от рощи и закидать нас минами? Понятное дело, что в этом случае мы гипотетически подрывали склад, но лично нам это уже не приносило никаких дивидендов. Кроме, может быть, ореола мучеников-шахидов.

Тот же самый расклад с машиной. Можно ведь запросто расстрелять нас на подходе к ней, можно установить взрывчатку в сам автомобиль, можно прошить из пулеметов уже движущийся транспорт. Вариантов – море, и все не в нашу пользу.

Черт побери, все было шито белыми нитками! Размышлять за противника, когда он озадачил тебя внезапным нападением, последнее дело. Терпеть не могу неподготовленности. Нет плана – действуй по шаблону. Но каков он в данной ситуации?

Стоп. Вариантов, устраивающих нас, всего два. Первый – нападающим нужны мы живыми. Второй – им необходим склад в полной сохранности. Любые другие условия ставили крест на наших жизнях.

– Кто там? – прошептал я, косясь на Дилярова. – Что за банда?

Лейтенант, видимый мне лишь отчасти, поскольку лежал в укрытии, ответил:

– Не знаю. Не спрашивал.

– Парни, вы чьих будете вообще? – Неожиданность не ставит меня в тупик. Включается какой-то внутренний механизм, позволяющий, пока обдумывается ситуация, предпринять какие-то резкие ответные действия. Иными словами, я на удар отвечаю ударом, на выстрел – выстрелом и лишь потом, когда минимум информации собран, принимаю решение. Диляров, начавший разговор с противником, по сути поступил абсолютно верно. Если нас не накрыли из тяжелого вооружения, значит, мы зачем-то нужны. Осталось выяснить зачем.

– Для чего тебе это знать? Машину сейчас подгоним, спокойно уедете, – на сей раз ответил другой голос. И мне показалось, что я услышал знакомые интонации.

– Уедем или нет – это нам решать. А нам и тут вроде неплохо, – возразил я. Хотелось еще раз услышать говорившего. Покладистость нападавших казалась подозрительной. Кроме того, я не мог отделаться от ощущения, что знаю того, кто с нами ведет переговоры.

– Ну, казачки по твою душу пожаловали, солдатик. Легче тебе стало? – Услышав ответ, я едва не выругался вслух.

Ни фига не легче. Зато голос понятно откуда знакомый. Повернувшись к Дилярову, я похлопал по земле, чтобы привлечь его внимание. Лейтенант, подавшись назад, вынырнул из-за укрытия и вопросительно посмотрел на меня. Я провел большим пальцем по собственному горлу и красноречиво ткнул ладонью вниз в сторону казаков. Диляров, не осведомленный о моих отношениях с последователями Краснова, пожал плечами. Продолжая пантомиму, я с досадой сморщился и, ткнув пальцем в лейтенанта, а затем в себя самого, скрестил ладони, абсолютно точно давая понять, чего я ожидаю в итоге.

– Ты не волнуйся, сейчас транспорт вам организуем. Спокойно сядете да уедете по своим делам, – вновь подал голос хорунжий. Ровно так же он обхаживал меня, отправляя на гладиаторские бои в своем чертовом хуторе.

– Мы никого тебе не повредили? – Я лихорадочно пытался сообразить, что же конкретно можно предпринять. Выход из рощи недоступен. Достаточно пары толковых снайперов, чтобы гарантированно нас обездвижить.

Случайность надо было отметать сразу. Просто так наемники появиться здесь не могли. Наверняка выполняют задание, и чье – совершенно понятно. Пазл складывался идеально.

– Да ничего, сочтемся, люди-то русские… – все так же с ленцой отозвался казак.

Ну да, еще бы. Более русских и не сыскать. Прекрасно я все помню.

Я вновь привлек внимание Дилярова. Описал пальцем большой круг и показал дугу, давая понять, что нам следует ожидать обхода. Лейтенант, следует ему отдать должное, послушно обернулся и завертел головой, выбирая, куда же стоит переместиться.

– Что с машинами-то, казак? – наблюдая за Диляровым, вновь спросил я. Перевел взгляд на баллон, прикидывая, как бы его половчее скинуть вниз.