Венис потянулась за покрывалом, чтобы прикрыться, с удивлением чувствуя, что нисколько не смущена тем, что Ноубл видит ее полуодетой. И для этого были основания: ведь он видел ее нагой. Эта мысль тоже не вызвала у нее стыда или неловкости, все казалось правильным и естественным.

Венис улыбнулась, а Ноубл покраснел — бедный Ноубл. Он казался смущенным, можно сказать, сконфуженным.

— Ты рано, — заметила Венис и, медленно вытянув ногу, просунула ступню в чулок.

— Да, — с трудом произнес Ноубл.

— Ты не постучал.

Он позволил себе взглянуть на Венис. Чулок был раскручен до середины гладкой изящной икры и двигался к гладкому округлому бедру. У Ноубла на лбу выступил пот, и он заставил себя перевести взгляд на абажур у кровати Венис.

— Я постучал. Ты, должно быть, не слышала.

— А-а.

Она возилась с верхом этого проклятого чулка, и Ноубл краем глаза видел ее длинные ноги, окруженные морем белого кружева и пеной оборок, ленту белого атласа, блестевшую вокруг ее талии, и розовую, чистую кожу, светившуюся над низким вырезом сорочки.

— Пожалуй, мне следует вернуться позже.

— Нет, — спокойно возразила Венис. — Все в порядке. Ты знаешь, в прошлом веке несколько джентльменов присутствовали при одевании леди, чтобы посоветовать ей, что выбрать.

— Сейчас не прошлый век.

— Верно, — согласилась Венис. — Но взгляни на это с другой точки зрения: если бы я присутствовала на балу, то на мне было бы меньше одежды, чем сейчас.

Он оглянулся по сторонам в поисках чего-нибудь, что могло бы привлечь к себе его внимание, и, увидев на столе сложенную газету, схватил ее и принялся читать. Там был некролог по случаю кончины Венис, который занимал полных две колонки, почти половину газетной полосы.

Легенда о Венис Лейланд принесла старине Тиму колоссальный успех, отлично. Но Ноубл никогда в жизни не читал более омерзительнейшего собрания полуправды, сентиментальной бессмыслицы и случайно попавших в него искренних чувств.

— Лицемерный сукин сын… — Он сердито отбросил газету.

— Не будь слишком строгим к нему. — Встав, Венис заканчивала завязывать изящный бантик наверху чулка. — Тим просто делал свою работу.

Как она могла относиться к Гилпину с таким пониманием? Должно быть, она полностью привыкла, что ее осуждают и используют. При этой мысли у Ноубла знакомо, до боли сжались бицепсы, и он сделал глубокий вдох.

— Угу, Тим всегда неотступно следил за «легкомысленной наследницей, ищущей развлечений»… как и я.

Венис замерла, не закончив зашнуровывать мягкий замшевый башмак. Она не подняла головы, но Ноубл ясно услышал ее слова:

— Ноубл, ты не должен объяснять мне свое поведение.

— Нет, Венис, должен, — возразил он, так как поклялся себе, что их будущее не будут омрачать никакие невысказанные вопросы.

Она снова села на кровать и смотрела на Ноубла ясными серыми глазами.

— Когда после всех тех лет я впервые увидел тебя, ты была прекраснее, чем в моем представлении могла быть прекрасной женщина. А потом, позже, я обнаружил, что это ты заманивала меня под свое окно, и это показалось мне подтверждением того, в чем я убеждал себя десять лет, — что ты превратилась в ищущую острых ощущений, неразборчивую кокетку.

— Я знаю, — сказала Венис. — Мне, в определенном смысле, это нравилось.

— Почему? — Ноубл запустил пальцы в волосы, поняв, что она всегда будет сбивать его с толку.

Она наклонилась вперед и продолжала серьезно и искренне:

— Ты отреагировал на меня так же, как любой дерзкий, самолюбивый мужчина отреагировал бы на любую доступную женщину. С тобой всегда было очень легко; легко, как дышать, естественно, как ощущать биение сердца. Даже флирт с тобой пришел сам собой.

— Господи, Венис! — Ноубл поднял обе руки.

— Ну вот, теперь ты знаешь ужасную правду. Понимаешь, мне приятнее получить справедливое обвинение в том, что я люблю кокетничать, чем быть несправедливо обвиненной в ношении человеческих костей. — Она рассмеялась.

— Венис, — он говорил напряженно и решительно, — я любил тебя, когда ты была еще ребенком. Ты пылкая, разумная и отчаянно смелая. Я никогда не смогу забыть то, что ты сделала для меня в горах. Как мне защититься от тебя? Ты для меня все: друг, любовница, даже противник.

— Я знаю, — тихо ответила Венис.

— Я не собираюсь просить тебя сделать выбор между отцом с его Фондом и мной. Твой отец и я, мы никогда не собирались… хм… быть друзьями. Я думал, что, уходя, поступаю благородно, по-рыцарски, но это было только оправдание. Настоящая причина, почему я хотел уйти, в том, что я не считал себя достойным тебя.

— Ноубл, я никогда так не думала.

— Я знаю, но я думал. Я думал, что твой отец, пожалуй, прав и я не стою всех стараний. Я, Венис, на самом деле был напуганным, заурядным, отчаянным трусом. — Никто никогда так полностью не доверялся ей. — Я был таким же трусом, как и ты. — Ну вот, он это сказал.

— Я больше не могу без тебя, — тихо сказала Венис.

Ноубл непроизвольно шагнул к ней, но резко остановился.

— Ты все же должна подумать. Я не могу позволить тебе быть трусихой. Нужно подумать о настоящем, а не только о нас самих.

— То есть? — озадаченно спросила Венис.

Принявшись ходить по комнате, он сначала ткнул палец в коробочку с пудрой, потом засунул кулаки в карманы брюк и, тотчас же вытащив их, прочесал пальцами волосы — Ноубл нервничал.

— Так вот, сейчас ты должна выйти за меня замуж. У тебя нет другого выбора.

— Должна? Нет выбора? — эхом повторила она.

— Да. — Он остановился посреди комнаты и, сжав губы, решительно кивнул: — Угу. — А потом посмотрел ей прямо в глаза. — Ты беременна.

— Что?!

Ноубл снова сжал губы и кивнул:

— Это так. Мне неприятно сообщать об этом вот так, но это правда. Во всяком случае, вероятнее всего, правда.

Венис молча смотрела на него.

— Я понимаю, ты ошарашена. Но нужно смотреть на это как на способ Господа дать знать о Его воле. Все к лучшему, поверь.

— И как тебе удалось определить, что я в интересном положении? — поинтересовалась Венис.

— Не нужно сердиться. — Ноубл помрачнел. — Признаюсь, я не очень опытен в отношении женщин.

И опять ее предательское сердце совершило тот странный маленький скачок, который свидетельствовал о том, что она рада.

— Но я чертовски… то есть намного больше знаю о размножении, чем непорочная молодая девушка из Верхнего Ист-Сайда Нью-Йорка, — заявил Ноубл и добавил так тихо, что Венис едва расслышала: — Надеюсь. И я знаю, — продолжал он, — что если женщина дважды за одну неделю занимается сексом, она беременеет. Почти всегда.