казаков среди белого дня провезли в город съестные припасы на 100 подводах, пробравшись через один из русских лагерей, так, что в другом сего не заметили” (стр. 50 — 51). 06 осаде Кром пишет Временник Ивана Тимофеева.

“Иное сказание”: “Во граде же Кромы седяше еретического же войска атаман казачей Гришка Корела с казаки и с кромляны. Царь же Борис посылает под град в Кромы воевод своих, боярина Федора Ивановича Шереметева, с великим войском. И пришед, град осади и приступы творя; из града же на приступех много войска побита и крови христианский пролишася... Воеводы же ополчевашеся на град крепко налягаху, храбро и мужественно, и с наряду биюще по острогу и по граду и всякими стенобитными хитростями налегая, и острог и град разбита и до основания. Они же казаки, зломыслены и коварливы и бесстрастны к смерти и непокориви и к нужам терпеливы, отсиживалися в норах земных, и бои с ними чиниша ис-под земли, тако же и на выласку вон из града битися выхожаху. И никако же града у них взята не возмогоша. Московский же воеводы стояху и до весны”, Русск. ист. библ., т. XIII, ст. 36. Хронограф Кубасова: “Царевы же воеводы стояли под городком три месяца и брани бесчисленны творяша, и из пушек из огненных непрестанно стреляху, и городок той запалиша; людно же городка того никако о сем ужасошася...” (Изборник А. Попова, стр. 290). Ср. “Новый летописец”, стр. 63

134

Михаила Борисовича Шеина. “Новый летописей”, стр. 62.

135

Известие о смерти Бориса в сказаниях иностранцев, передающих легенду, распространившуюся тогда по Москве, и известия русских источников разноречивы. Буссов и Петрей утверждают, что Борис отравился: “Явная измена побудила воевод немедленно донести государю, что они в крайней опасности, что царская рать со дня на день уменьшается, а войско димитриево усиливается предательством бояр и толпами поляков, что наконец не останется и надежды одолеть Самозванца. Сраженный этою вестию, Борис принял яд. Утром 13 апреля он был еще здоров и свеж, а к вечеру скончался” (Буссов, стр. 51). Паерле говорит: “Весть о покорности всего войска Димитрию так перепугала Бориса, что он впал в болезнь и вскоре умер; по мнению многих, он сам себя отравил; по крайней мере достоверно, что смерть его была скоропостижная” (стр. 33).

Маржерет утверждает, что Борис умер от апоплексии (стр. 82). Ср. “Иное сказание”: “Борис же царь видев всех человек нерадение к нему, а радеют и ждут грядущего нарицающегося царевича Дмитрея, и бысть о сем в великом сумлений, помышляя, егда будет и правду не рострига, но царевич Дмитрей. И конечно отчаявся живота своего, и скоро смертоносным зелием упоив себе, и пострижеся во иноческий чин, во иноцех же наречен бысть Боголеп. И тако вскоре от лютого напоения скончася горкою и нужною смертью, як и образу его изменитися от изломания и всему телу во уголь почерневшу и виду его: но и сказати невозможно, таков бысть от лютости зелейной” (ст. 39). По хронографу Кубасова: “В то же время, егда стояху людие царевы под Кромами, ополчахуся противу врага царева, случися царю Борису в царствующем граде сидети за столом в царском своем доме, обеднее кушание творяше по обычаю царскому, и по отшествии стола того, мало времени минувшю царь же в постельной своей храмине сидящу, и внезапу случися ему смерть” (Изборник А. Попова, сгр. 290). Ср. хронографы Карамзина и Погодина (там же, ст. 327, 413), Сказание Авраамия Палицина (Русск. ист, библ., т. XIII, ст. 987), Сказание о Гришке Отрепьеве (там же, стр. 727).

136

Жолкевский говорит, что Борис страдал “водяною болезнью” (стр. 6),

137

Борис “ко мздоиманию же зело бысть ненавистен, розбойства и тяжбы и всякого корчемства много покусиваяя (Статьи о Смуте из хронографа 1617 г., Русск. ист. библ., т. ХШ, ст. 1282 —1283).

138

По Маржерету: “Сей воевода, начальствовавший в Новгороде-Северском, во время осады этой крепости Димитрием, прибыл в армию с товарищем 27 апреля и привел воинов к присяге и верности и повиновении Федору Борисовичу” (стр. 84 — 85). Ср. Буссов (стр. 53), Петрей (стр. 200 — 201).

139

По Маржерету: “17 мая князь Василии Иванович Голицын и Петр Федорович Басманов, со многим” иными, передались Димитрию Иоанновичу, связав двух других воевод, Ивана Годунова и Михаила Салтыкова. Прочие воеводы и воины обратились в бегство к Москве, оставив все орудия и снаряды в окопах” (стр. 85). Ср. Петрей (стр. 201); “Новый летописец” (стр 164); “Иное сказание” (Русск. ист. библ., т. XIII, ст. 40 — 41); “Сказание о Гришке Отрепьеве” (там же, стр. 728); Изборник А. Попова, стр. 229 (Хрон. 3 ред. I разр.), 267 и 268 (хрон. 3-й ред. 2-го разр.), 291 (хронограф Кубасова), 328 (хронограф Карамзина).

140

“Новый летописец” говорит, что связать себя велел не Басманов, а Голицын: “Для же своего лукавства князь Василий Голицын и себя повеле связать, хотя у людей утаити” (стр. 64). О переходе Басманова к Лжедимитрию см. также в “Разрядных записях за Смутное время”, изд. С. А. Белокуровым, (Чтения в Моск. общ. ист. и др., 1907 г., кн. III, стр. 200 и XXI).

141

О роспуске войска Маржерет говорит иначе: Димитрий “приказал немедленно распустить недели на две или на три тех воинов, которые имели поместья под Москвою, других же отправил к столице с повелением пресечь подвоз съестных припасов; сам между тем подвигался к ней медленно с двухтысячным отрядом” (стр. 85). Ср. также у Борши (Русск. ист. библ., т. I, ст. 396) и “Акты Зап. России”, т. IV, стр. 282, Сборн. Муханова, стр. 159.

142

Петрей говорит о Лжедимитрии, что “куда [он] ни приходил, все делалось по его воле: в крепости Туле, в тридцати милях от Москвы, провел он несколько дней, разведывал о намерениях молодого принца и Годуновых, и писал к простому народу в Москве. Но Годуновы имели бдительный надзор, велели схватить и посадить в темницы гонцов, отобрали у них письма, замучили их, чтобы простой народ не имел никаких вестей о Димитрии” (стр. 202). Ср. Буссов (стр. 53).

143