– Все хорошо!

Михаэль осуждающе покачал головой:

– Ты никогда не изменишься, я каждый раз убеждаюсь в этом. О чем ты хочешь поговорить со мной откровенно? Я никогда не слышал от тебя ничего, кроме отговорок и лжи.

Затем он стал говорить, как боится повторения той неудачи, которую они пережили два года назад. «Выпотрошила банк», как выразился Вольфганг Бластинг. Из рассказа Михаэля Сюзанна узнала несколько больше. Оказывается, Надя взяла в частном дюссельдорфском банке кредиты для крупных клиентов. Потом выяснилось, что одного из клиентов просто-напросто не существовало в природе, – предложенный баланс возник всего лишь в ее воображении, а затем и в компьютере. Спекулируя деньгами на бирже, она получила прибыль, с которой можно было возместить финансовый убыток. Однако, несмотря на это, ее без предупреждения уволили с работы. Дело раскрылось, потому что на нее донес молодой Рорлер. Ей пришлось пообщаться с прокурором. От худшего исхода ее спасло влияние отца и то обстоятельство, что банк не захотел скандала.

Теперь, как считал Михаэль, она играла в ту же игру, лишь немного изменив правила. Возможно, она навязывала клиентам, беспокоившимся о том, какую прибыль принесут им деньги, вложенные в «Альфо-инвестмент», долю участия в несуществующих фирмах. Частные лица едва ли обладали возможностью проверить иностранные фирмы. Людям приходилось верить предъявленным документам и рассказам Нади.

Михаэль не был полностью уверен в своих предположениях, у него не было никаких доказательств. Но тогда почему она так нервничала в последнее время? Потому что сейчас дела на бирже шли плохо. Потому что она – так же, как и он – точно знала, что рано или поздно ее обман раскроется, как два года тому назад. Ведь хотя бы один инвестор должен был потребовать назад деньги, потерянные ею в результате спекулятивных операций!

Михаэль рассказал о ночах, когда бродил по дому, до смерти боясь того, что она могла попасть в аварию, сев за руль в нетрезвом виде. И о жуткой сцене в лаборатории. Однажды она пришла туда настолько пьяная, что едва держалась на ногах. Язык у нее заплетался. Ее трясло от бешенства. За то, что он вынес из дому все спиртное, забрал у нее кредитные карточки и ключ от автомобиля, Надя обозвала его крысой. Она обвиняла его даже в том, что он помешал ей покончить жизнь самоубийством. Сейчас он решил, что крысе лучше покинуть тонущий корабль. Он вынужден определить для себя приоритеты. Безусловно, он любит Надю и благодарен ей за все, что она сделала для него, но ради собственного блага он должен поставить точку в их отношениях. Он хотел спрыгнуть с корабля, прежде чем утонет вместе с ней.

Михаэль все еще был убежден, что она хотела сбежать. Если один из клиентов уже стал ее подозревать, можно считать, что разоблачение ее аферы уже началось. Но прежде, и Михаэль был в этом абсолютно уверен, она пустит в ход все средства, чтобы его разорить, исходя из принципа «после меня хоть потоп». При этом он совсем не думал связывать свою жизнь с Беатрисой Палеви.

То, что в тот раз он оказался в постели Беатрисы… Нет, он не снимал с себя вины, но он ведь тоже человек со своими слабостями. Он боялся ехать домой, потому что уже не мог выносить того, что его там ожидало. И вот он оказался единственным виновником всего случившегося. Надя всегда представляла вещи в выгодном для себя свете.

Сюзанна подумала, что сейчас самый подходящий момент, чтобы все ему рассказать. «А знаешь ли ты, что твоя жена уже два года назад хотела с тобой развестись и вернуться к Жаку? Тогда он только что развелся с Алиной, и Надя считала это подарком судьбы. Ты очень много знаешь про Надю, но далеко не все. То, что я сейчас скажу, очень удивит тебя. Я не Надя. Я лишь ее дублерша. Ты хотел знать, кто такая Сюзанна Ласко. Она сидит с тобой рядом».

Но она была слишком измучена всем случившимся, чтобы признаться.

– Почему ты вчера не дал мне уехать? – спросила она. – Тебе должно было быть все равно, сбегу я или нет.

Он покачал головой и ударил себя кулаком в грудь:

– Это я, я должен сбежать. Я должен это сделать для себя.

Затем он снова взял пульт и прибавил звук.

Потом Сюзанна лежала в кровати и плакала во сне. В начале четвертого она проснулась. Кровать рядом была пуста, и сначала она не могла понять, что ее разбудило. Затем звук повторился. В кабинете звонил телефон. Одним прыжком она вскочила с кровати и, шатаясь от сильного головокружения, с трудом добрела до дверей. Сюзанна подошла к письменному столу как раз в тот момент, когда Михаэль вышел из комнаты для гостей, беспомощно моргая от яркого света. Она, не обращая на него внимания, схватила трубку, прежде чем успел включиться автоответчик. В ответ на свой жалобный всхлип:

– Надя? – она услышала смех, и подвыпивший голос произнес:

– Hello, my dear.[20]

Без сомнения, говорила женщина. Была ли это Надя, Сюзанна не могла сказать точно, уж слишком коротким было приветствие на иностранном языке. А больше женщина ничего не сказала. В разговор вмешался мужчина, видимо тоже подвыпивший. Он обрушил на нее поток английских слов. Сюзанна смогла разобрать только «Big Surprise»[21]и «Is Phil».[22]

– Филипп? – смущенно переспросила Сюзанна.

При этих словах Михаэль, стоявший рядом и прислушивавшийся к разговору, с яростью вырвал из ее рук трубку и проорал:

– Значит, у вас все хорошо, Харденберг? Я позабочусь о том, чтобы это продлилось недолго.

Внезапно выражение его лица изменилось. Он смущенно засмеялся:

– Sorry, Phil. That was not for you. What a surprise – in the middle of the night. What's the time in Baltimore?[23]– Затем удивленно осведомился: – You are where?[24]

Некоторое время Сюзанна стояла рядом с ним, слушала, как весело и непринужденно он вел беседу, из которой она понимала только половину. Ей он кратко пояснил:

– Это Фил.

Это имя ей ничего не сказало, Сюзанна снова легла в постель, натянула одеяло до подбородка и, размышляя о своем будущем, не могла унять нервную дрожь.

Развод! И тысяча пятьсот в месяц. Конечно, предложение звучало заманчиво. Но она не могла позволить ему оплачивать счет, который открыла Надя. А тем более заставить его платить за ребенка, которого он зачал, находясь в твердой уверенности, что спит с собственной женой, которая прекрасно знала, что он не хочет детей, и наверняка соответствующим образом предохранялась.

Итак, ей придется вернуться в жалкую квартиру, где ее больше не будет беспокоить Хеллер. Вернуться в кондитерский магазин, где ей придется серьезно поговорить с фрау Шедлих и использовать свободные дни на следующей неделе для посещения клиники, чтобы избавиться от ребенка, уничтожить зарождавшуюся в ее утробе новую жизнь. Еще не слишком поздно для аборта. Иного выхода у нее не было.