тому прямо в незащищенную грудь. От удара он не вылетел из седла, это всё ж не крупнокалиберная пуля или выстрел из того же Скорпиона. Но, откинувшись на круп лошади, пацан проскакал мимо меня, выпустив из руки древко с гербом уже покойного сэра Ланца.

А я тут же перенацелился на мчавшего за ним бронзового латника. Приотстав от пацана, он летел на меня пригнувшись, от чего почти весь силуэт закрывала голова лошади, выставив вперед свое бревноподобное копье, прикрываясь хоть и маленьким, но таким удобным в этот момент щитом.

На миг проскочила паника, пытаясь крикнуть что-то про то, что тут некуда целится.

Как это «некуда»?! Я хищно ухмыльнулся. А лошадь? Понимаю, что, скорее всего, ни один здравомыслящий человек в это время не станет убивать такую лошадь. Это ведь состояние!

Вот только мне, плевать! Я ее даже продать не смогу. И поэтому следующий выстрел я послал в переднюю ногу скакуна. И тут же прыгнул в бок, уходя даже не от наконечника, а от полетевших кубарем двух тушь: коня и всадника.

Третьему рыцарю пришлось объезжать возникшее на пути препятствие в виде внезапно рухнувшего товарища с конем, а разгон такой массы быстро не остановить, поэтому вторая бронзовая колонна, с шумом товарняка пронеслась мимо.

Но отслеживать, куда делся еще один противник, было некогда. Арбалет уже полетел на землю, выпущенный из рук, а я двумя руками перехватил копье и, подлетев ко всё еще пытавшемуся вернуть ориентацию после парочки кульбитов латнику, с размаху всадил свое оружие под нижний обрез кирасы. Спереди у него виднелось подобие кольчужной юбки, для защиты бедер, а вот на жопе бронирование отсутствовало. Зачем, когда есть высокое седло? И туда, с двух рук, вложив всю свою массу в удар, я и засадил широкий наконечник. Почувствовал, как лезвие входит в плоть, с усилием вытащил и снова вонзил. И еще раз. И еще.

Там же сосуды? Там нервные окончания? Дикий вой, послышавшийся из-под бронзового ведра, подтвердил догадку.

Сдохни, сука! Сдохни!!!

Наконец, я куда-то попал и наконечник застрял, видимо хорошо вошел в кость, вырвать копье не получилось.

Нафиг, я выпустил застрявшее оружие, отшвырнул мешавшийся щит, сползший на предплечье в процессе вбивания стального кола в задницу противника, и выхватил из-за пояса топор.

На-на-на! С оттягом я несколько раз обрушил обух на шлем противника.

Что чувствовал человек под шлемом — не знаю. Шлем выдержал, лишь слегка проминаясь под ударами легкого топорика.

Ну тогда так! И я рубанул острием под шлем.

Ничего. Лезвие, скользнув по наплечнику ударилось в шлем.

Тогда так! Я рубанул в сгиб локтя, очень удачно вскинутых рук. Видимо инстинктивно противник хотел защитить голову.

И так! Переведя замах, я засадил топор аккурат подмышку бронзовой статуе.

Ага! Нет у тебя там брони, нет! И еще раз!

Полетели брызги крови.

— Асгейр, назад! Назад!

Мне словно звук включили. Сколько мне уже орут?

Бам! Ощутимый удар в плечо заставил вернуться в реальность, и бросить взгляд по сторонам. Возле строя добивают третьего латника. Его лошади тупо подрубили копыта, видимо кто-то с секирой, самого стащили на землю и сейчас превращали тушку в рубленную котлету.

Чвяк, чвяк, чвяк, бам-м!

Три стрелы вонзившиеся в землю возле, одна угодившая в доспехи поверженного врага мигом отрезвили. Лучники!

Вон они, вышли вперед и вновь натягивают луки.

Я метнулся назад... Не успею.

Щит!

Бросился к нему, подхватил. Вовремя! Несколько ударов в щит и рядом.

Назад! Бегом! Быстрее!!!

Успел даже подхватить арбалет, попавшийся по дороге и, как заяц, бросился к своим. Сколько стрел попало в щит пока я бежал то, казалось бы, короткое расстояние, не знаю. Ожгло икру, но я бежал, бежал и вот уже ряд щитов расступился, пропуская меня внутрь строя. И только здесь я позволил себе упасть.

— Помогите ему!

Кто кричал? По-орочьи или по-человечески? Я не понял.

Я с жадностью хватал воздух, которого так не хватало моим легким, пульс лупил в висках, в затылке, во всём теле, в глазах висела красная пелена.

Жив! Жив! Жив! Билось в сознании.

Кто-то вырвал стрелу из моего плеча, я даже боли не почувствовал. Так же поступили со стрелой в икре.

Потом мне помогли подняться. Один из дружинников графа — немолодой, бородатый мужик. Он мне что-то прокричал, типа «беги назад» и бросился догонять строй.

Да, «наши» уже бежали вперед. Закрываясь щитами, крича про Одина, Тора и Спасителя, они атаковали стоящий вдалеке строй людей, и вражеские лучники бросали свои позиции, стараясь поскорей укрыться за своими копейщиками.

Потом меня бинтовала Летисия. Хотела снять сапог, но я попросил лишь замотать потуже, а потом и сам взялся за бинтовку, надеясь, что и так мягкое голенище пережмет рану, останавливая кровь. Дальше в импровизированный лазарет прихромал кто-то из дружинников, и девушка переключилась на него.

А я, в каком-то оглушённом состоянии, не очень хорошо соображая, поднялся. Отстранил Кнуда, подобрал валяющийся на земле арбалет и похромал туда, где уже сошлись два строя, «наших» и не наших. И где мой арбалет мог еще сослужить службу, может быть оказавшись одним из камешков на весах победы.

Глава 23 Домой

Всю золу из погребального костра высыпа́ть в море не стали. Зачерпнули шлемом четыре горсти, а остальное присыпали землей. Получился небольшой холмик на берегу. Не курган, конечно, да и размоет, наверно, когда дожди пойдут.

Люди своих погибших закопали подальше от нашего кургана. Всё-таки они — люди, а тут какие-то богомерзкие обряды, чуть ли не сатанинство неприкрытое. Шесть оструганных столбиков, с вырезанными на них символами Спасителя встали с другого края поля, будто и не в одном строю эти разумные пали, сражаясь бок о бок, прикрывая друг друга и умирая один за другого. Зато, рядом с другими, многочисленными могилами их сородичей, что как раз и убивали их вместе с теми, с кем теперь смерть разъединила. Вот такая усмешка: выверты жизни объединили ранее смертельных врагов, поставив в один строй и бросив в бой на вчерашних братьев. А смерть снова помирила и расставила по своим местам.

Погиб Торольв. Его смерти я не видел, лишь после боя нашли труп нашего правофлангового. Парня пришлось вытаскивать из-под туши лошади, что рухнула прям на него. После чего его изрубили уже на земле.

Стоящий в строю рядом с ним Берси выжил, но получил многочисленные ранения, и, по-видимому, оклемается не скоро, раз и на третий день после битвы не приходил в