Как солдаты от привала до креста…

Внезапный огромный взрыв, а за ним столб пламени.

— Писец котенку! Топливные баки…

— Сама знаю!

— Самолеты?

— Хрен взлетят!

— Отход!

Вроде бы все подорвали, а что не подорвали – расстреляли к чертям собачьим.

Отошли, заминировав оба перешейка. Хотя есть опасения, что могут пройти по льду. Отходим, оставляя на тропах и дорогах «гостинцы». Но пока погони не видно. «Гостинцы» лежат тихо – никто на них еще не подорвался.

— Раненые, убитые?

— Шестнадцатый контужен, у троих легкие ранения, двое тяжелораненые – Пятому в бедро пуля вошла, а Двадцать седьмому – в грудь. Боюсь, до госпиталя не довезем… Убитых нет.

Лейтенант замялся.

— Что-то еще? — Тринадцатый… его нет.

Вот и не верь теперь в плохие числа.

— Как нет? А кто был с ним в паре? Прикрытие?

— Пятый был. Ребята видели, как Тринадцатый его тащил, отстреливаясь – там немцев много было, а потом Пятого нашли, того – нет.

— Блин! Блин!

Что же делать? А если в плен попал?

«— Водограй Семен Иванович – Тринадцатый номер. Не боишься чертова числа?

— А я не боюсь ни черта, ни бога!

— Смотри, Водограй… фамилия откуда такая?

— Так мы с Никополя. Козаки мы. Еще с Запорозськой Сечи. Вот батько был Водограем, так теперь и я Водограй!

— Ой, грай да не загравай!

— А вы що, теж з Украины?

— 3 Кыэва.

— О! 3 самого Кыэва!»

— Что будем делать, лейтенант? Остров второй раз штурмовать не получится… Как же все жопно… И вперед надо, и Тринадцатого бросать нельзя… Ладно, вперед… Там придумаем. Пока надо отойти и проверить дорогу. Нехорошо будет, если они подмогу вызвали – в спину ударят. Так что, пока вперед!

Раненых погрузили в грузовик. Разведка снова растворилась в лесу. Тишина. Вот бы взять и остановить эту минуту. Остановить войну…

— Там машина!

— Какая?

— «Опель-Блиц»! Уходит… кажется, с острова.

— Каким лешим? Мы же перешейки подорвали? По льду?

Значит, есть еще один ход. Который мы не заметили, пропустили…

— Первый и второй со мной. Догнать его!

— Водитель моего БТР-а улыбается и кивает. Ему бы на самолете летать, а он водилой. Хотя кто сказал, что БТР не может летать? Может! По крайней мере, один такой в Карельском лесу.

Грузовичок уходил резвенько. Знает, гад, дороги. Ему, небось, и камушки под колеса не попадают. Откуда он взялся, быстрый наш… Между озер дорога почти прямая с небольшим подъемом. Но перед нами дорога перегорожена валунами. Объезжать – можем потерять.

— Стоять! — Стучу ногой по люку.

Ну и тормозит наш водила! Интересно, а почему у самолетов стоп-крана нет? Наверное, для того, чтобы вот так с пассажирами не обращаться. Еле удержалась…

Встала. Теперь надо вздохнуть и выдохнуть, чтобы руки не дрожали. Спокойно. Он не уйдет. Дорога впереди него ровная… ну еще метров двести. А потом поворот… К стрельбе из положения стоя – готовсь! Птицы, птицы, ну чего же вы раскричались так? Не кричите, или я сама закричу… сердце выпрыгивает из груди. Так я в жизни не попаду. Закрываю глаза – «я в тире… я никуда не спешу… я одна… вот моя винтовка, вот цель – и больше нет ничего…». «Бур» доверчиво прижимается к моему плечу – совсем как ребенок. В прицеле прыгает грузовик. Ниже… вот его колеса. Дыхание в норме – палец на спусковом крючке – нежно, как тянут леску… не оборвать бы – выстрел.

К перевернутому грузовику подлетели как на крыльях. Первый и Второй стреляли на ходу, выцеливая немцев. Затормозили возле самого кузова. Я вытащила пистолет: «Тук-тук, кто в кузовке живет?» Немец лежал неподвижно, только его поза… так не падают. Так ложатся! Едва успеваю дернуть корпус, уходя с линии огня. Ах ты, черт! По плечу как будто хлыстом огрели. Да я тебя! Всаживаю почти половину обоймы. Вот так! Чтобы твои дети так тебе карты сдавали! А все-таки задел плечо, по касательной, но все равно – приятного мало.

— Вы ранены, товарищ капитан?

— Да есть малость… ничего страшного. Кузов проверь. Кто там еще?

Полез.

— Водограй!

— Что?

И вправду – Водограй! Доигрался, значит… Но живой! Избитый, связанный, раненый – но живой, чертяка! Козак, мать его… нет, скорее отца!

…Но только через танец на снегу

Багровый вальс-гемоглобин.

— Рассказывай.

— Товарищ капитан…

— Ладно, ладно, не строй из себя целочку. Колись… А то некоторые тут тебя уже похоронили.

— Это кто же?

— Да не будем тыкать грязными пальцами…

— Докладываю. Я Гришу, то есть Пятого, оттащил к перешейку и тут заметил еще бункер. Он снегом прикрыт был, а когда взрыв-то был, так пласт снега с угла и сошел. Я хотел его поближе посмотреть…

— Ага, положить пару мин. — Мужики тоже слушали, сидя вокруг.

— Ну, да, — не стал юлить тот, — а тут меня и зацепило. А вокруг немцы. Патроны в пистолете кончились – они и навалились. Не успел я гранату вытащить… извините, товарищ Иванова… не успел…

— Дурак! А кого бы мы тогда спасали? Дальше давай!

— А потом они меня потащили в этот самый бункер, который я заминировать хотел. Там металлическая дверь дровами прикрыта – так сразу не разглядишь. А внутри… внутри у них целый лабиринт! Когда меня тащили, я сумел разглядеть – там солдат много, в основном СС.

— А чего они не выбежали, когда атака была?

— А я знаю? Может, не успели, а может, аэродром прикрытием был. Но те, кто меня брал, — они точно СС.

— Так. Все интереснее и интереснее… Допрашивали?

— Ну… пару раз по морде дали, а потом между собой ругаться начали. Пришел какой-то тип и давай кричать. Те во фрунт вытянулись и только «Яволь! Яволь!». А потом меня в машину погрузили. Там на озере, которое без льда, где оно загибается, есть дорога под водой. Мы как ехали, я пару раз сумел голову поднять и посмотреть. Сначала глазам не поверил – как по воде ехать можно, а потом дошло – там насыпь сделана, но так, чтобы из воды не казаться, не видно ее с берега. Хоть убей – не видно.

— Ты про бункер лучше расскажи. Что там еще увидел?

Из рассказа Тринадцатого получались интересные вещи. Аэродром, хоть и использовался по прямому назначению, но был, скорее всего, прикрытием для спрятанной базы СС. Оно удобно – и снабжение рядом, и не подозревает никто. База сама была под землей. А может быть, тянулась даже под озером. Что ж это получается? Брать базу надо сейчас – пока немцы не знают, что мы их нашли. Ждать, пока придет подмога, — почти сутки потеряем – пока туда, пока обратно, а уже вечер. Да и немцы готовы будут оказать сопротивление…