– Это надо поднапрячься! В голове вроде бы проясняется, но как-то медленно.

– Давай я тебе помогу. Я буду рассказывать тебе совершенно фантастическую историю, а ты ничему не удивляйся.

Но тут в комнату, взлохмаченный, в распахнутом плаще и с больными покрасневшими глазами, вбежал ее муж.

– Петя! – Лида вся подалась ему навстречу, но, пронзенная оглушительной болью в голове, упала без чувств ему на руки…

Снова очнулась на том же диване. Воняло нашатырем. Ирка стояла в обнимку с Витькой, в дверях встревоженный Константин («Да! Мы же в гостях в Щербинке у нашего знакомого, Константина»), а перед диваном на коленях стоял Петя.

Лида все вспомнила. Повернулась к Ире:

– Не нужно фантастических историй, я вспомнила.

– Что вспомнила? Что конкретно? – Константин оставался ученым даже в этой ситуации и требовал подробностей.

– Свою жизнь с осени 1977 года и по сей день. Правда, у меня такое ощущение, что какие-то события происходили не со мной или со мной, но как будто во сне…

Петр решительно прервал Лиду:

– Никаких отчетов сегодня!

– А если все-таки сегодня? – спросил, не сдаваясь, Константин.

– Через мой труп!

Петр встревоженно повернулся к Лиде:

– Как ты? Где болит? Что ты чувствуешь?

– Отвечаю по пунктам: я – хорошо. Уже нигде не болит. А чувствую я огромное удовлетворение и безмерное облегчение. И еще кое-что, но об этих чувствах мы поговорим уже наедине, без свидетелей.

Америка так и не смогла создать ничего близко похожего на русскую машину времени. В 1982 году советскую машину, Константина и все его работы засекретили так, что с тех далеких лет не просочилось ни строчки, ни слова, ни буквы!

Узнать, чем сейчас занимается Константин, американским разведчикам, пришедшим на смену Джону, так и не удалось. И это отравляло существование Джону, несмотря на то что, вернувшись в 1980 году на родину, он получил курс излучения в тайном «косметическом кабинете» и теперь был молод, здоров и энергичен. Много чего произошло в судьбе Джона после польских событий 1980 года. В 1992 году его переправили в Югославию наводить американский порядок. Со свойственным ему перфекционизмом Джон выучил словенский, сербский и хорватский языки. В 2004 году он был одним из организаторов первой оранжевой революции на Украине, добавив в свой актив украинску мову. «Не журысь», – подбадривал он активистов на Майдане. Джон получал награды и повышения по службе, но понимал, что ничем другим ему больше заниматься не дадут, что он был послан «на фронт» из-за косяка, который он допустил с Константином. Его аналитическая записка с выводами, что новый подход к разработке другого принципа действия машины времени несостоятелен и что нужно сосредоточиться на дальнейшем подробном изучении выкраденных для них журналов Константина, сыграла свою фатальную роль в том, что Америка так и не владеет до сих пор машиной времени.

Константин же занимался проблемами путешествия в будущее. Только Джон не мог этого знать, так же как и того, что это был уже Константин Константинович. Несколько десятилетий ушло у двух Константинов, отца и сына, на изучение работ Василия Ивановича, посвященных перемещению в будущее. И вот внук создал первый опытный образец перемещаемого аппарата, опираясь на теоретические выкладки деда. Он видел за такими путешествиями большой потенциал: если в будущем обнаружится что-нибудь плохое, можно вернуться назад и приложить усилия, чтобы этого плохого не случилось, ведь предупрежден – значит вооружен.

…Константин отложил журнал, куда только что внес все данные по сегодняшнему эксперименту. Завтра он отвезет их генерал-лейтенанту Семецкому. И обязательно напомнит ему о профилактическом сеансе в секретном косметическом кабинете «в режиме холостого хода», который заработал в восьмидесятых. Несмотря на оздоровительные процедуры, живого места на Семецком не стало больше, потому что тот продолжал регулярно попадать в различные переплеты, но регулярные профилактические процедуры не раз спасали жизнь и здоровье Юрия Владимировича, успокаивали его супругу и внушали ему самому чувство уверенности в завтрашнем дне.

Вслед за первым экземпляром «косметического кабинета» был выпущен еще один, на мобильной основе, и отправлен в Афганистан, где проходил тестирование и отладку, спасая сотни и сотни советских ребят. Ирина оказалась права, такой кабинет оказался огромным подспорьем для медицины катастроф; он потом работал и на Чернобыльской АЭС в 1986 году, и в Спитаке в 1988 году, и в срочном порядке разворачивался во время авиационных, железнодорожных и прочих катастроф.

…Константин знал, что завтра он получит у Семецкого добро на первую опытную отправку в будущее автоматического зонда. И уже потирал руки, предвкушая, какие именно видеоматериалы он увидит по возвращении зонда обратно. Завтра будущее наконец-то станет ближе. Но это уже будет совсем другая история.