Много ходило разговоров о том, что Степан Разин ушел из Персии с зело великой добычей.

«Приехал Стенька из Персидской земли и стал астраханскому воеводе челом бить: «Отпиши царю русскому, что вот, мол, разбойничал, а теперь прошу у него милости». У Стеньки много добра всякого из‑за моря привезено было, у воеводы глаза и разбежались! Что ни завидит воевода, всего‑то ему хочется и того, и другого, и третьего. Понравилась ему у Стеньки шуба. «Продай, — говорит, — шубу, подари, нешто тебе ее жалко?»

А шуба была заветная, не дает ее Стенька. Грозит воевода: «Царю пожалуюсь!» Отдал Стенька шубу со словами: «На тебе шубу, да чтобы не надеяла она шуму!»

Так оно и вышло. Стенька после всю Астарахань (так в XVII в. называли Астрахань. — Авт.) разорил, а с воеводы Прозоровского снял шкуру, как шубу, спустив ее по самые пятки»…

Из персидской земли Стенька красавицу вывез — сестру иранского шаха. Милуется он с ней, а товарищи и давай смеяться: «Видно, — говорят, — она дороже нас стала — все с ней возишься!»

Так что же Стенька? Взял княжну в охапку да в Волгу и бросил, не пожалел. «На, — говорит, — ничем‑то я тебя не даривал!»

Интересно, что легенда о том, что Степан «заговоренный человек» и был неуязвим, появилась еще при жизни Разина. Царицынский воевода в 1670 г. отписывал царю: «Того атамана и есаула Разина ни пищаль, ни сабля, ничего не берет».

В народе же говорили так: «У Стеньки кроме людской и другая сила была — он себя с малых лет нечистому продал — не боялся ни пули ни железа; на огне не горел и в воде не тонул. Бывало, сядет в кошму (кош — купеческое небольшое судно без палубы. — Авт.), по Волге плывет и вдруг на воздух на ней поднимался, потому как был он чернокнижник…

Его в острог не раз садили за решетки, да на запоры. А он возьмет уголь, напишет на стене лодку, спросит воды испить, плеснет на стену этой водой — река станет! Сядет он в лодку, кликнет товарищей — глянь, уж на Волге Стенька!»

Для историков и фольклористов эти полеты Разина по воздуху довольно загадочны. Старый бакенщик на Каме близ Перми слышал от дедов на Волге, что‑де разинцы подавали друг другу сигналы (с берега на берег и на разбойные струги) при помощи больших воздушных змеев, называемых «голубями», что непосвященным простым людом воспринималось как колдовство.

Нельзя не признать, что сигнализация разинцев при помощи змеев в значительной степени объясняет их осведомленность и внезапность нападений на купеческие струги на Волге. Без хорошей связи это было бы трудно сделать: собрать вооруженную ватагу, организовать засаду, в нужный момент ринуться на абордаж… Известно, что купцы были люди решительные, хорошо вооруженные, имели картечницы и дружными, меткими залпами из ружей не раз отгоняли разбойный люд и уходили от преследователей.

В давние времена о военной опасности предупреждали, как правило, зажигая костры. Поднятый в воздух змей обладал несомненным преимуществом. К запущенному змею можно было послать в воздух условный знак в виде квадрата, треугольника, шара и т. д. Такой закодированный знак мог дать краткую информацию о количестве судов (сколько, куда, откуда), сообщить время прохождения «разбойного места», засады и многое другое. Однако обратимся к легендам, в них много интересного.

«В Персии воевал он два года, набрал много богатства, так что ни счесть, ни сметить невозможно было. Ворочался он мимо Астрахани, воеводы не хотели его пропустить и велели палить в него из ружей и из пушек; только Стенька был чернокнижник, так его нельзя было донять ничем: он такое слово знал, что ядра и пули от него отскакивали.

На другой год он пришел под Астрахань с войском и осадил кругом город. Приказал Стенька палить холостыми зарядами и послал сказать, чтоб отворили ему ворота. Тогда был в Астрахани митрополит Иосиф. Стал он Стеньку корить и говорить ему: «Вишь, какая у тебя шапка — царский подарок, надобно, чтоб тебе теперь за твои дела царь на ноги прислал подарок — кандалы!»

И стал его митрополит уговаривать, чтоб он покаялся и принес повинную Богу и государю. Стенька осерчал на него за это, да притворился, будто и впрямь пришел в чувствие и хочет покаяться.

«Ладно, — говорит, — покаюсь. Пойдем со мной на соборную колокольню, я стану перед всем народом и принесу покаяние»…

Как взошли они на колокольню, Стенька схватил митрополита поперек и скинул вниз. «Вот, — говорит, — тебе мое покаяние!»

За это Степана Разина семью соборами прокляли!»

По народному поверью, разбогатеть от кладов человеку трудно, так как большинство из них заговорены и просто так в руки не даются.

Клады Степана Разина — особые, они спрятаны в землю на человеческую голову или несколько голов. Чтобы их добыть, кладоискатель должен погубить известное «заговоренное» число людей, и тогда клад достанется без особых затруднений…

Иногда клад зарыт «на счастливого», но это бывало редко. Тогда «знак клада» является в виде черной кошки или собаки. В этом случае человек должен идти за такой кошкой, и когда она остановится и замяучит, то нужно не оплошать, ударить ее изо всех сил и сказать: «Рассыпься!» А потом в этом месте надо копать…

Еще рассказывают, что у кладов Степана Разина слишком трудны условия заговора. Вот две такие легенды.

«Шло раз по Волге судно, а на нем один бурлак хворый был. Видит хозяин, что работать бурлак не в силах, дал ему лодку и ссадил в горах.

«Иди, — говорит, — куда‑нибудь выйдешь, а кормить тебя даром не хочу. Кто тебя знает, выздоровеешь ты или нет»…

И пошел бурлак по тропинке в лес, еле тащится. Ночь прошла, зги не видать. Вдруг, вроде, впереди огонек мелькает. Пошел бурлак на него и вышел к землянке. А в землянке сидит старик, волосатый весь и седой–преседой.

Попросился бурлак переночевать — тот сперва не пускал, а после говорит: «Пожалуй, ночуй, коли не боишься». Бурлак подумал: «Чего бояться‑то? Разбойникам у меня взять нечего». Лег и заснул.

А утром старик и говорит: «А знаешь ли ты, у кого ночевал и кто я?» — «Не знаю», — говорит тот. «Я — Стенька Разин, великий грешник — смерти себе не знаю и здесь за грехи свои муку терплю».

У бурлака хворь как рукой сняло — стоит, слушает старика. А тот продолжает: «Далеча отсюда, в земле с кладом ружье зарыто, спрыг–травой заряжено, — там моя смерть». На, вот, тебе грамотку (план. — Авт.), и дал старик запись на богатый клад — зарыт он был в Симбирской губернии…» (Упоминание о губернии указывает на время появления легенды — не ранее петровского времени, т. е. XVIII в.)

«Зарыт клад в селе Шатрашанах, и столько казны в нем было, что по сказу бурлака можно было Симбирскую губернию сорок раз выжечь и сорок раз обстроить лучше прежнего. Все было прописано в той грамотке — сколько чего и как взять.

Первым делом часть денег по церквам и по нищей братии раздать, а после взять и из ружья выпалить, да сказать три раза: «Степану Разину вечная память!» — тогда в ту же минуту умрет Стенька, и кончились бы его мучения–муки.