А вот, можно сказать, недавний эпизод. Участник Великой Отечественной войны капитан 1–го ранга Г. И. Бессонов поведал, что во время жарких и зимних боев в районе Сталинграда, после налета бомбардировщиков Геринга, осыпался берег Волги. Случайно кто‑то из бойцов обратил внимание, что вверху обрыва оголилось несколько старинных чугунных пушек, сложенных плотно в ряд.

Дульная часть одной из пушек, сильно проржавевшей, скололась, и из нее по откосу высыпались золотые браслеты, серьги, жемчуг, перстни, серебряные и золотые предметы, которые довольно быстро разошлись по рукам. Прошел слух, что это клад «волжских разбойников», а возможно, самого Стеньки Разина. Кое‑кто попытался извлечь пушки из мерзлого грунта, но это оказалось трудным делом. К тому же участок простреливался противником. А скоро после очередной бомбежки берег осыпался, обильно пошел снег…

Бои шли тяжелые. Вскоре началось наступление на группировку Паулюса, и о кладе забыли…

Следует сказать, что в рассказе фронтовика присутствует важная историческая деталь: достоверно известно, что часть добытых драгоценностей атаман прятал в старые «порченые» пушки, забивал ствол кляпом, закапывал на берегу Волги, ставился памятный знак или ориентир, и само место и описание его заносилось в «грамотку», дабы при необходимости это место можно было отыскать.

А теперь вернемся к событиям, которые произошли после того, как Корнило Яковлев (бывший, между прочим, в родстве с семейством Разина) выдал его…

В апреле Степана Разина из Черкасска повезли в Москву, куда он прибыл 4 июня и сразу же был подвергнут страшным пыткам. Но, видимо, он давно подготовил себя к такому концу и поэтому выдерживал их с величайшим мужеством, без стона и без единого слова о жалости, между тем как брат его Фролка вопил от боли.

Фрола повезли на Дон, где никаких кладов не нашли. Видимо, там Фрол рассчитывал совершить побег из‑под стражи при помощи знакомых казаков. Но это ему не удалось. Сопровождавшим его стрельцам он говорил, что запамятовал место клада, что не может найти то положенный большой камень, то пещеру, то дерево. Эта своеобразная игра длилась довольно долго, почти пять лет. Потом по царскому указу его доставили в телеге, закованного в кандалах, за Москву–реку, на Болотную площадь, где он и был обезглавлен палачом.

Эта давняя легенда о судне, обреченном на вечное скитание по морским просторам за грехи своего капитана — голландца Ван дер Страатена, появилась в Средние века. Даже в полный штиль, — утверждают знатоки морского фольклора, — паруса «Летучего голландца», надуваемые невесть откуда взявшимся ветром, несут корабль по волнам. А встреча с экипажем корабля–призрака, состоящим сплошь из скелетов, может оказаться для моряков последней в жизни…

По одной из версий, Ван дер Страатен был таким диким пьяницей и страшным богохульником, что своим поведением нередко возмущал даже привыкших ко всему матросов. На одной из пьяных оргий он поклялся своим дружкам, капитану Бернарду Фоку и графу Фон Фалькенбергу, что назло Богу и дьяволу обогнет мыс Доброй Надежды (южная оконечность Африки), даже если ему потребуется для этого время вплоть до Страшного суда.

По другой легенде, капитан «Летучего голландца» поспорил с дьяволом, что дойдет на своем судне из Европы в Вест–Индию всего за три месяца, за что дьявол превратил паруса его корабля в неуправляемые железные листы.

Любое судно, повстречавшее на своем пути «Летучего голландца», обречено. В лучшем случае оно сядет на мель, а экипаж охватит массовое безумие. В худшем… Вот как описывает последствия встречи с морским призраком французский писатель А. Савиньи: «Огибая мыс Горн, клиппер «Тексада» встретил «Летучего голландца», и всех, находившихся на борту, охватил ужас. Несколько дней спустя пять матросов были смыты волной, шестой упал с мачты и разбился, капитан покончил с собой, а когда корабль прибыл в порт Хобарт, что на Тасмании, желтая лихорадка унесла три четверти оставшегося экипажа».

С точки зрения здравомыслящего человека, описанный Савиньи парадоксальный морской эпизод не стоит выеденного яйца. Действительно, при детальном рассмотрении трагического случая с клиппером «Тексада» все смерти на его борту можно объяснить и без привлечения потусторонних сил. Можно… Но нужно ли?

Даже самые ярые приверженцы легенды о «Летучем голландце» не сомневаются, что это всего лишь… легенда. Верят же они в другое, в то, что в бескрайних океанских просторах существует НЕЧТО, неподвластное и враждебное человеческому разуму, способное «считывать» мысли и трансформироваться в ту форму, которую ему придают на тот момент очевидцы. Например, в «Летучего голландца»!

В октябре 1913 г. с западного побережья Огненной Земли в океане было замечено шедшее под всеми парусами английское судно. На его борту с трудом можно было разобрать название — «Марлборо». Сотрудники местной администрации, покопавшись в архивах, обнаружили, что парусник «Марлборо» исчез во время плавания из Новой Зеландии в Англию… 23 года назад!

Очевидцы, первыми поднявшиеся на борт «Марлборо», были потрясены увиденным. Экипаж судна находился на своих местах, но что это был за экипаж?! Кругом стояли скелеты в обрывках морской формы — за штурвалом, в кают–компании, кубрике. Каким образом застала их смерть, что они увидели? Судовой журнал не смог пролить свет на причину трагедии: он был настолько испорчен плесенью, что ни одну запись в нем прочитать так и не удалось.

Тридцать пять лет спустя трагедия повторилась у берегов Новой Зеландии. 8 февраля 1948 г. голландский пароход «Уране Медан» стал подавать сигналы бедствия. Радист с помощью азбуки Морзе молил о помощи: «…Погибли все офицеры и капитан… В живых остался я один…» Последняя фраза была: «Я умираю…» Спасатели, поднявшиеся через несколько часов на борт парохода, обнаружили мертвого капитана на мостике, офицеров — в рулевой и штурманской рубках, матросов — в кают–компании. На трупах не было каких‑либо ран, но на лицах у всех мертвецов было выражение неописуемого ужаса. Последующее вскрытие показало, что все члены экипажа умерли от внезапной остановки сердца.

В 1564 г. в скромном городке Стратфорд–на–Эйвоне, что в 140 км к северо–западу от Лондона, в семье мастера, зарабатывавшего на жизнь изготовлением перчаток, родился сын. Повзрослев, он отправился из отчего дома в британскую столицу, стал актером, потом и пайщиком своей знаменитой театральной труппы. Меж сценическими хлопотами обзавелся супругой, старше его на восемь лет, и тремя детьми. На немалые по тем временам деньги скупал земельные участки на родине, где и скончался в 1616 г. Нам этот человек известен под именем «Уильям Шекспир».

Других достаточно достоверных сведений пока нет. Действительно ли необразованный выходец из простой семьи создал 38 пьес и 154 сонета? Не появились ли они из‑под пера его более образованных современников? Подозревают даже королеву Елизавету I, которая‑де от тоски и расстройства занималась писательским ремеслом под псевдонимом «Шекспир». Мы не знаем, от чего он умер — мышьяк виноват или рак? Специалисты до сих пор спорят даже о том, был ли красив Уильям, благороден лицом и душой или так себе — заурядная личность.