— Мы с вами заключили соглашение. Вы обещали чтить меня.

Она удивилась:

— Я вас чту.

— Когда вы смотрите на него, ваши глаза становятся большими, как луна, вы краснеете, как девица, когда он вам улыбается, это не есть почтение ко мне!

Лорен прищурилась и вздернула подбородок.

— Я чту вас, Магнус. Я вас уважаю. И так будет до конца дней моих. Но только уважение, ничего больше, — спокойно произнесла она. — Таково наше соглашение.

У Магнуса перехватило дыхание. Да, таково соглашение, их проклятое соглашение. Охваченный яростью, он вскочил в седло и натянул поводья, чтобы кобыла не понесла от неожиданного толчка. Он почти с ненавистью посмотрел на Лорен. Но у нее был такой безмятежный вид, что на мгновение ему показалось, будто он неверно истолковал происходящее.

Впрочем, он знал, что истолковал его совершенно правильно. Он пришпорил кобылу и умчался в ночь. Лорен не о чем волноваться, с этим соглашением она сможет прожить всю жизнь, чего нельзя сказать о нем. Данное им обещание душило его.

Лорен решила просить у Магнуса прощения. Ведь он прав: она проявила к нему неуважение, чуть не упав в обморок, когда Алекс подарил ей гардению. Магнус вчера умчался, истерзанный и разъяренный, и отмщение настигло ее в виде непреодолимого чувства вины. Почти всю ночь она не сомкнула глаз, на рассвете разбудила Руперта и попросила запрячь в повозку одну из старых серых лошадок.

Надев выходное платье, она оставила миссис Питерман записку и отправилась в Пемберхит каяться перед своим женихом.

Густой утренний туман окутал землю. Последнее время она, похоже, утратила представление о том, что хорошо, а что плохо. Все перепуталось у нее в голове. И чувства, и мысли. Словно в калейдоскопе. Хватит с нее этой сумятицы, думала Лорен, пока серая бодро трусила по дороге. Она выбрала свою судьбу, подписала все необходимые документы и будет чтить их соглашение. Магнус — образец терпения, он очень добр по-своему и ничего не просит взамен, одно лишь уважение. И это она ему обещала. И выполнит свое обещание. Она подстегнула старушку серую.

Повозка с грохотом перебралась через мостик, это была половина пути от Роузвуда до Пемберхита. Внезапно что-то заскрежетало, и Лорен изо всех сил натянула поводья. Нетерпеливо вздохнув, она слезла на землю и, подбоченясь, оглядела свой старый экипаж. Осмотр ничего не дал; нужно было, чтобы провернулись колеса. Тогда она подошла к лошади и повела ее вперед. Скрежет повторился, и, оглянувшись, Лорен увидела, что переднее колесо не проворачивается.

— Только этого не хватало! — воскликнула Лорен, пнув колесо, и тут же схватилась за ногу, вздрогнув от боли. — Проклятие! — пробормотала молодая женщина, с ненавистью глядя на изумрудные, в тон платью, изящные туфельки.

Замечательно! В этих туфельках не пройти и десяти футов. Что же ей делать? Она в отчаянии взглянула на небо. Кажется, сгущаются тучи?

Очень скоро она поняла, что это ей не кажется — первые капли дождя ударили по руке. Она тяжело вздохнула и попыталась высвободить серую из упряжи. Руперт придумал какую-то странную сбрую, и Лорен не знала, как распрячь лошадь. Вскоре шляпка ее намокла.

Это было уже слишком. Дождь, разваливающаяся повозка, вообще все. Две последние недели были самыми бурными в ее жизни, и нервы сдали. Она не имела ни малейшего представления, что ей делать вообще, не говоря уже о лошади, запряженной в повозку какой-то самодельной упряжью. Господи, неужели в жизни все так сложно? И, не удержавшись, Лорен расплакалась, обняв старушку серую и уткнувшись ей в шею. Она так устала и так запуталась, что больше не могла думать о том, как ей быть дальше.

Сильные руки схватили ее за плечи и оттащили от лошади. Лорен вскрикнула.

— Что вы делаете? — спросил Алекс, грубо поворачивая ее лицом к себе.

Облегчение, крайняя степень усталости, разочарование во всей вселенной охватили Лорен, и она зарыдала еще отчаяннее.

— Господи, неужели вы ушиблись? — спросил он, оглядывая ее.

— Сломалось! — жалобно проговорила Лорен, беспомощно указывая на колесо.

Алекс взглянул на колесо, потом на лошадь и отпустил Лорен. Он попытался стронуть старушку серую с места, но переднее колесо не вертелось. Он подошел к повозке и, сев на корточки, заглянул под нее.

— Ах, вот в чем дело, — пробормотал он, быстро поднялся, подошел к серой и, к удивлению Лорен, легко распряг ее и отвел к купе деревьев. Все еще всхлипывая, Лорен смотрела, как он возвращается к повозке и поднимает оглобли, в которые была запряжена лошадь. Мощным рывком он толкнул повозку назад, расстопорил передние колеса и оттащил повозку с дороги. Потом вернулся к Лорен и взял ее за руку. Она сопротивлялась, а он тащил ее за собой и буквально швырнул на спину Юпитеру, после чего сам взлетел в седло позади нее.

— Почему вы не искали, где спрятаться? Меньше чем в ста ярдах отсюда есть заброшенный домик, — сказал он, указывая на группу деревьев.

Лорен посмотрела в указанном направлении. Ветхое сооружение было крыто соломенной крышей, которую она не заметила из-за деревьев и тумана. В этом домике она играла еще ребенком, но совсем забыла о нем. Для Лорен, пребывающей в крайне неустойчивом настроении, это оказалось последним ударом, и она, обмякнув, прижалась к Алексу, сотрясаясь от плача.

Ей показалось, что они двигаются, потом — что ее подняли. Едва ее ноги коснулись земли, она нетвердыми шагами направилась к полуразвалившейся лачуге; чтобы войти, ей пришлось пригнуться. В единственной комнате ничего не было, кроме нескольких охапок сена. Пол был земляной; прихотливая паутина затянула угол, очаг хранил остатки давно угасшего огня, и резко пахло скотиной.

Лорен зарыдала еще сильнее.

Спустя мгновение вошел Алекс, положил руку ей на талию и, подведя молодую женщину к охапке сена, усадил ее. Она плакала не переставая, он принес еще сена и расстелил вокруг, чтобы закрыть пол. Потом он сбросил пальто, стряхнул с него капли дождя и положил поверх сена. Затем повернулся к Лорен.

— Ах, мой милый ангел, утро у вас началось не очень-то хорошо, а? — спросил он, усмехнувшись уголком рта.

Лорен снова зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Он сел рядом с ней и положил ее голову себе на плечо.

— Ну, ну, все не так уж плохо, — бормотал он, утешая ее. — Что же заставило эти прекрасные сапфировые глаза проливать слезы в таком количестве? Интересно, не наступила ли старая Люси вам на ногу?

Какая чепуха! Она сокрушенно покачала головой и с трудом сдержала усмешку.

— Нет? Так, может, дядя Итан? На этот раз Лорен улыбнулась.

— Нет, — прошептала она.

— Хм-м. Может быть, мистер Голдуэйт презентовал вам букет увядших маргариток и выразил свое вечное восхищение?

Лорен фыркнула.

— Вряд ли. Все эти дни он раздражен до предела, — вздохнула она.