– Нам необходимо выяснить, каковы планы русских насчет Польши. Кто несет ответственность за резню в Катыни. Кто одерживает победу в борьбе за власть в Кремле. Какое новое оружие они разрабатывают. Нам нужен человек, который может читать документы и общаться с людьми, кто-то, кто знает Москву.

– Терри, ты забыл, что НКВД выслало меня из СССР? Я бесполезна для вас.

– Вовсе нет, если у тебя будет другой паспорт и цвет волос. И если ты остановишься не в «Метрополе».

Алекс допила кофе и нервно поставила чашку на блюдце.

– Не знаю, Терри. Как я тебе уже говорила, все эти шпионские дела не для меня.

– Ладно, вот что я тебе предлагаю. Ты соглашаешься работать на нас, а мы начинаем усиленно искать советских военнопленных на территории Украины и Белоруссии.

– Я просила тебя об этом уже много месяцев назад.

– Знаю, но нам мало что удалось сделать. Не было своих людей там, где нужно, но теперь есть.

– Это попахивает шантажом, Терри. Ты же знаешь, как это важно для меня.

Терри прикурил сигарету.

– Какое мерзкое слово – шантаж.

– О, простите! – вдруг воскликнула Элинор. – Совсем забыла. – Женщина сунула руку в карман пиджака. – Терри разговаривал с генералом Клеем, когда я вышла на улицу. Пока я стояла в одиночестве, ко мне подошел один из караульных Жукова, и я чуть не упала, когда эта девушка спросила у меня по-русски, знакома ли я с Алекс Престон.

– Что?! Меня знает караульный Жукова? – Какая-то чушь, подумала Алекс.

– Судя по всему, да. В любом случае, когда я сказала, что знаю вас, она попросила передать вам это. – Шталь вынула из кармана скомканный обрывок ткани и положила его на ладонь Алекс.

Девушка в замешательстве приподняла его за уголок и развернула. Серые горошины на некогда синей шелковой основе были заляпаны засохшей кровью, а сама ткань сильно поистрепалась по краям. У Алекс задрожала рука.

– Что это? – спросил Терри.

– Эта девушка, она невысокого роста, блондинка?

Элинор покачала головой.

– Она невысокая, но не блондинка. Вы знакомы с караулом генерала Жукова?

Алекс поднялась с места, сунув кусок ткани в карман.

– Где находится штаб советских войск? Можно взять ваш джип? Мне нужно туда съездить.

– Что вы собираетесь делать? – Элинор преградила девушке путь. – Мы ведем с Жуковым деликатные переговоры. Я не могу позволить вам вмешаться в этот процесс.

– Пожалуйста! Я лишь хочу увидеть эту девушку. Клянусь богом, к Жукову я близко не подойду.

Элинор покачала головой.

– Все эти клятвы бесполезны, если мы не уверены, что вы можете держать себя в руках. Такая порывистость не слишком хороша для нашей организации.

Подавив желание сбить Элинор с ног и выхватить у нее ключи от джипа, Алекс глубоко вдохнула.

– Это не порывистость, уверяю вас, – угрюмо сказала девушка. – Если вы не можете доверять моему благоразумию даже в таком маленьком деле, то я в любом случае вам не пригожусь.

Элинор бросила ключи Алекс, но, судя по ее сердитому взгляду, была недовольна происходящим.

– Улица Пиониершуле, дом один, район Карлсхорст. Карта Берлина лежит в джипе. – Женщина направила на Алекс палец, предостерегая ее. – Только не наломайте дров. Если угодите в неприятности, мы откажемся от вас и оставим на произвол судьбы.

– Да, конечно. Все понятно. Вернусь через пару часов. – Стиснув ключи, Алекс бросилась в гараж, постаравшись не хлопнуть дверью.

* * *

Даже с картой поездка в Карлхорст оказалась мучительно долгой: улицы были усеяны воронками от снарядов и заполнены мусором. Юные и пожилые немки – их называли Trümmerfrauen – повсюду разбирали завалы, перетаскивая обломки зданий и дорожного покрытия в тачки. Они облепили завалы, как муравьи. В пыльном воздухе постоянно раздавался их кашель и стук инструментов, которыми они разбивали цементные глыбы.

В городе стоял запах трупов, разлагавшихся под завалами, хотя Алекс слабо чувствовала его, объезжая воронки и горы кирпичных осколков с мусором.

К штабу советских войск она подъехала уже почти в семь вечера. У входа в здание стоял караул, однако журналистка не могла рассмотреть лиц солдат издалека. Проявив осторожность, она оставила джип за несколько улиц до штаба и пошла пешком. Ее сердце билось как бешеное.

Алекс внезапно остановилась, догадавшись, что форма выдает ее – как раз то, от чего предостерегала ее Элинор. Лучше бы она была одета в тряпье, как Trümmerfrauen. Растерявшись, девушка стала наблюдать за штабом с расстояния, частично спрятавшись за сломанной стеной какого-то здания.

Перед штабом в карауле дежурило четыре солдата, ближе всего – невысокая крепкая девушка с широким славянским лицом. Не она ли дала Элинор этот таинственный обрывок шарфа? Было еще двое мужчин, а дальше всего стоял человек хрупкого телосложения, но сказать, девушка ли это, было трудно.

Алекс отошла от стены. И что теперь? Отвлекшись, она оступилась и потеряла равновесие. Чертыхаясь, она пыталась подняться на ноги. В нескольких метрах от нее, склонившись над деревянной тачкой, стояла женщина неопределенного возраста. Распрямившись с видимым усилием, она взобралась туда, где Алекс по-прежнему стояла на коленях, и протянула журналистке руку.

– Danke, – поблагодарила Алекс, поднимаясь на ноги. В этот момент ее осенило, что нужно делать.

Она показала на платье и платок женщины, а потом – на себя, пытаясь объяснить, что хочет поменяться одеждой. Немка, изрядно удивившись, отступила назад.

– Bitte, bitte, – уговаривала ее Алекс и вытащила целую пачку «Честерфилда» из кармана. Она дразнящим жестом протянула сигареты, и в усталых глазах женщины вдруг зажегся интерес.

Алекс снова изобразила то, что ей требовалось: одолжить платье на десять минут. Девушка растопырила пальцы на обеих руках, а затем показала на свои часы. Немка укрылась бы платком до возвращения Алекс.

Пачка сигарет стоила того. За разбор кирпичей женщина могла получить кусок хлеба по карточке, а вот за двадцать американских сигарет она могла выручить в десять раз больше. По выражению лица незнакомки Алекс поняла, что они договорились.

Еще до этого журналистка заприметила подвал, куда и направилась вместе с женщиной. Оказавшись внутри, немка протянула руку. Получив пачку сигарет, она сразу расстегнула платье и стянула его через голову, оставшись в грязной комбинации. Немка натянула платок на костлявые плечи.

В то же время Алекс сняла форменную куртку и брюки и бережно их свернула. Девушка не собиралась оставлять свою одежду, так как ее можно было очень выгодно продать или обменять на черном рынке. Немка наверняка бы сбежала, прихватив американскую форму.