Питер Пауль Рубенс всё же засобирался в Вершилово. Он не понимал, зачем туда ехать. И самое главное, было жаль бросать всё нажитое непосильным трудом. Поэтому сборы были долгими и основательными. Рубенс переговорил со своими учениками. Антонис ван Дейк оставался в Антверпене и продолжал работать над завершением уже начатых работ. Мэтр поступил мудро: он набрал пару десятков заказов, сделал предварительные наброски и взвалил всю дальнейшую работу на любимого ученика.

С собой Рубенс брал двух других учеников, которые уже выросли в самостоятельных художников: Якоба Йорданса и Франса Снейдерса. Снейдерс не любил изображать людей, человеческие фигуры на его картинах писал Якоб Йорданс. Оба были женаты и имели детей, которых решили брать с собой. Сам Рубенс тоже вёз с собой жену Изабеллу и троих детей: восьмилетнюю Клару Сирену, пятилетнего Альберта и двухлетнего крошку Николааса.

Кроме этих уже самостоятельно работающих художников Рубенс брал с собой и семь подмастерьев, ещё не имеющих своего имени в искусстве, но обещающих в будущем стать неплохими живописцами. Все они были ещё молоды и обзавестись жёнами и детьми не успели.

Получалось, что нужно брать и подмастерьев по приготовлению красок, как и приличный запас этих красок. Только двадцать граммов ультрамарина из лазоревого камня (ляпис-лазурь) обошлись художнику в десять флоринов. Пришлось брать также двух слуг с жёнами и детьми и трёх натурщиц.

Одним словом, набрался целый корабль. Вот его Рубенс и нанял. Шхуна «Посейдон» вышла из Антверпена 14 июля 1619 года и 2 августа благополучно добралась до Риги. В этом городе пришлось задержаться. Оказалось, что до Москвы путь неблизок и достаточно опасен. В результате Рубенс заключил договор с десятком наёмников, которые должны были сопровождать обоз до Вершилова. Это обошлось художнику в кругленькую сумму. Нужного количества карет и повозок тоже пришлось дожидаться. В итоге Ригу покинули только 8 августа. Впереди был месяц путешествия по далёким от совершенства дорогам.

Событие восемьдесят второе

Пётр Дмитриевич Пожарский на одном из вечерних привалов уединился с бывшим казанским воеводой Никанором Михайловичем Шульгиным.

– Никанор Михайлович, – начал княжич, – мы уже скоро подойдём к Уфе. Может, у вас есть какие-нибудь пожелания?

– Да какие могут быть пожелания. Везли меня в Тобольск в ссылку, да по дороге напали торгуты и побили почти всех стрельцов, а меня и ещё двоих легкораненых стрельцов, Ивана Зайкова да Тимоху Вторых, в плен забрали. Теперь ты меня в Уфе воеводе передашь, и снова в Тобольск с другими стрельцами отправят, – пожал плечами бывший городовой дьяк и бывший воевода Казани.

– Есть у меня к тебе, Никанор Михайлович, предложение, – начал Пётр.

– Предложение? – усмехнулся ссыльный.

– Хочу я в том месте, где мы руду добывали, городок основать. Летом будут люди руду добывать и хлеб выращивать, а зимой железо с медью плавить. И нужен мне будет управляющий, старший в этом городке. Вот я и подумал: зачем тебе ехать в ссылку? Зиму ты у меня в Вершилове проведёшь. Научишься кое-чему. А весной со мною и сотней, а то и двумя сотнями людей отправимся на реку Миасс. Там я городок обустрою, руды наберу – и домой. А ты с крестьянами да мастерами останешься. Припасов вам оставим на год. Весной землю распашете, рожь посеете с ячменём, огородики разведёте с репой да морковкой. Ну а потом и начнёте руду добывать да медь с железом плавить.

Ещё одно секретное задание будет, но об этом позже расскажу. Следующей весной я опять приеду, ещё мастеров да крестьян привезу, продуктов, одежды. Заберу, что вы наделать успели, и опять домой. И так каждый год. Когда вы там город да заводы начнёте строить, зверьё на север подастся, а за ним и вогулы откочуют. Так что врагов там не будет у вас. Живи, работай да богатей. Как тебе, Никанор Михайлович, перспектива?

– А ежели царь прознает про твоё самоуправство? – усмехнулся в бороду бывший дьяк.

– А мы тебе фамилию сменим, да и статус. Будешь сын боярский Никита Михайлович Шульга, – предложил Пётр.

– Сыновья у меня также в ссылке. Один – в Тюмени, а второй – в Туринске… – Видно было, что внезапное предложение Шульгину понравилось.

– Через пару лет отправим людей, специально обу ченных. Они сыновей твоих выкрадут и к тебе в Миасс доставят. Жен тебе и им подберём из дочерей боярских али дворян мелкопоместных, – ещё больше решил заинтересовать Шульгина Пётр.

– Как в сказке звучит. А стрельцы, что со мною были? – развёл руками ссыльный воевода.

– Им предложим тоже с тобой в Миасс перебраться, будут тебе помощники и охрана для начала, а там уж дальше сам решай, – предложил княжич.

– Вот смотрю я на тебя, Пётр Дмитриевич, и поражаюсь. Всё у тебя легко. На всё ответы есть. Не вяжется это с летами твоими. Больно разумен для отрока… – Пётр видел, что согласен на его предложение Шульгин.

– Четырнадцать лет мне скоро. Отец, небось, уже и невесту подыскивает, – улыбнулся княжич. – Так что, согласен, Никита Михайлович?

– Есть ведь ещё князь Разгильдеев? – сморщился новый управляющий.

– Баюш молчать будет, он у меня на огромном крючке сидит. – И Пётр рассказал, каким образом татарский князь оказался в его отряде.

– Везучий и умелый ты воин не по годам, врагов сотнями кладёшь, а своих почти не теряешь, – прокомментировал рассказ бывший казанский воевода.

– И тебя научу, Никита Михайлович. Ну что, по рукам?

– По рукам, Пётр Дмитриевич.

Договориться с князем Разгильдеевым и стрельцами оказалось легко.

Событие восемьдесят третье

К Уфе ладьи подошли 29 августа после полудня. Григорий Григорьевич Пушкин лично вышел встречать маленькую флотилию. Он был собой доволен. Удалось бросить весть по местным скотоводам, что в Уфе принимают шерсть по копейке за тюк. Много, конечно, собрать не удалось, но на одну ладью товара хватит. Поузнавал князь у местных и про земляное масло. И тут вполне удачно. Один башкирский мурза обещал проводить к такому месту княжича, если тот заинтересуется.

Прибыла царёва разведка очень удачно. Сегодня была суббота. Завтра же намечался большой базарный день, и местные кочевники должны были пригнать на продажу в Уфу лошадей и овец. Может, Пётр Дмитриевич и для себя что подберёт. До князя уже давно дошли вести о побоище на Белой. Он даже послал туда отряд стрельцов на небольшой ладье с сотником во главе, чтобы проверить невероятные слухи.

И слухи подтвердились. Да ещё как. Сотник Артамон Зубов вернулся через две седмицы и бегом бросился в терем к воеводе. Огромная гора трупов на берегу Белой собрала хищных птиц и волков со всей степи. Смрад стоял такой, что ближе чем на полверсты