так увлеклась, что налетела на гвардейца, стоявшего за углом.

– Ой! – только и сказала я.

– Прошу прощения, мисс. Надеюсь, я вас не напугал. – Он подхватил меня под локти, чтобы я не упала.

– Нет-нет, – со смешком сказала я. – Все в порядке. В другой раз буду смотреть, куда иду. Спасибо, что не дали упасть. Офицер…

– Вудворк, – представился он с небольшим поклоном.

– Америка.

– Я знаю.

Я улыбнулась. Ну разумеется, мое имя было отлично ему известно.

– Что ж, надеюсь, следующая наша встреча состоится не при таких драматических обстоятельствах, – пошутила я.

– Хорошо бы, – усмехнулся он в ответ. – Всего вам доброго, мисс.

– И вам тоже.

Вернувшись в Женский зал, я рассказала Марли о том, как налетела на офицера Вудворка, и предупредила ее, чтобы была осторожней. Она со смехом покачала головой.

Остаток дня мы нежились на солнышке у окна и болтали о доме и остальных девушках.

Думать о будущем было грустно. Рано или поздно Отбор завершится, и хотя я была уверена, что мы с Марли останемся близки, мне будет не хватать наших ежедневных разговоров. Она стала моей первой настоящей подругой, и расставаться не хотелось.

Пока я пыталась запечатлеть в памяти это мгновение, Марли мечтательно смотрела в окно. Мне было любопытно, о чем она думает, но все вокруг дышало таким покоем, что я не стала спрашивать.

Глава 3

Двустворчатые двери, ведущие на балкон, были распахнуты настежь, как и двери в коридор, и в моей комнате гулял теплый ароматный ветерок. Я надеялась, что он станет вознаграждением за уйму работы, которую мне нужно было переделать. Вместо этого он отвлекал меня, заставлял думать о том, что есть масса мест, где хотелось бы оказаться. И письменного стола среди них не было.

Я вздохнула и откинулась на спинку кресла.

– Энн! – позвала я.

– Да, мисс? – отозвалась главная из трех моих горничных из закутка, где занималась шитьем.

Наверняка в тот же миг Мэри и Люси, две другие служанки, вскинули головы, ожидая распоряжений.

– Приказываю тебе разобраться, о чем идет речь в этом докладе.

Я лениво указала на развернутый отчет по военной статистике, лежавший передо мной на столе. Это испытание предстояло пройти всем претенденткам, но сосредоточиться было просто невозможно.

Служанки дружно расхохотались. Очевидно, дело не только в смехотворности моего требования, но и в том, что я вообще чего-то потребовала от них. Обычно командовать у меня получалось не слишком хорошо.

– Прошу прощения, миледи, но это было бы превышением моих полномочий, – ответила Энн.

Хотя ее ответ точно такая же шутка, как и мое распоряжение, я уловила в ее голосе нотки искреннего сожаления, что она ничем не может мне помочь.

– Прекрасно, – простонала я, усилием воли заставив себя усесться прямо. – Все приходится делать самой. Ну и зачем я вас держу, бездельницы? Завтра же найду себе новых служанок. Вот тогда вы попляшете!

Все трое опять захихикали, а я снова попыталась вникнуть в цифры. У меня складывалось впечатление, что отчет никуда не годится, но до конца я уверена не была. Я перечитывала абзацы и разглядывала диаграммы, хмуря лоб и покусывая кончик ручки в попытке сосредоточиться.

До меня донесся негромкий смех Люси. Я вскинула глаза и проследила за направлением ее взгляда. На пороге, прислонившись к дверному косяку, стоял Максон.

– Ты меня выдала! – упрекнул он Люси.

Та снова захихикала.

Я торопливо вскочила, так что кресло отлетело назад, и бросилась в его объятия.

– Ты прямо мои мысли читаешь!

– Правда?

– Ну пожалуйста, скажи, что мы можем выйти в парк! Хотя бы ненадолго?

Он улыбнулся:

– У меня есть не больше двадцати минут. Потом надо будет вернуться.

Я потащила его по коридору под возбужденный щебет моих служанок, оставшихся в комнате.

Парк, без сомнения, стал нашим местом. Всякий раз, когда предоставлялась возможность побыть наедине, мы приходили сюда. Никакого сравнения с тем, как я привыкла проводить время с Аспеном. С ним мы забивались в тесный домик на дереве на заднем дворе, единственное место, в котором мы могли без опаски побыть наедине.

Внезапно мне пришло в голову, что Аспен может быть где-то поблизости. Неразличимый среди множества дворцовых охранников, он сейчас наблюдает за тем, как Максон держит меня за руку.

– Что это у тебя? – спросил Максон, легонько коснувшись кончиков моих пальцев.

– Мозоли. От игры на скрипке по четыре часа в день.

– Никогда раньше их не замечал.

– Тебе неприятно?

Из шести оставшихся во дворце девушек я принадлежала к самой низшей касте. Едва ли у кого-нибудь из них были такие руки, как у меня.

Максон остановился и поднес мои пальцы к губам, целуя загрубелые кончики.

– Наоборот. Они кажутся прекрасными. – (Я залилась краской.) – Я повидал мир, конечно, главным образом из-за пуленепробиваемого стекла или с башни очередного древнего замка, но все же я его видел. И в моем распоряжении ответы на тысячи вопросов. Но эта маленькая ладошка… – Он заглянул мне в глаза. – Эта ладошка способна извлекать из скрипки звуки, подобных которым мне не доводилось слышать никогда в жизни. Порой кажется, что твоя игра мне просто пригрезилась, – так прекрасна она была. Эти мозоли – доказательство того, что это случилось наяву.

Иногда он говорил такие красивые слова, что трудно было им поверить. И хотя они грели душу, я никогда до конца не могла доверять принцу. Откуда мне было знать, что все то же самое он не говорит другим девушкам?

– Ты в самом деле знаешь ответы на тысячи вопросов? – Я решила сменить тему.

– В самом деле. Задай любой вопрос. Если я даже не смогу на него ответить, я скажу, где искать ответ.

– Какой угодно?

– Какой угодно.

Трудно было с ходу придумать вопрос, тем более такой, который поставил бы его в тупик, чего я, собственно, и добивалась. Я задумалась, вспоминая о том, что мне больше всего хотелось узнать в детстве. Почему самолеты не падают? Какими были раньше Соединенные Штаты? Каким образом работают крохотные музыкальные проигрыватели, которые есть у представителей высших каст?

И тут меня осенило.

– Что такое Хеллоуин? – спросила я.

– Хеллоуин?

Он явно никогда не слышал этого названия. И не удивительно. Я сама встретила это слово всего лишь один раз в старинном учебнике истории, который хранился у моих родителей. Местами он был сильно поврежден, многие страницы отсутствовали вовсе или были практически нечитаемы. И