– Заходите, – сказала она, открыв дверь, впустила мать Мэгги в подъезд и бросила взгляд через плечо, почти ожидая увидеть, как шпион Эшфорда делает заметки.

В квартире по-прежнему бормотал телевизор, засохший цветок не ожил. Сэди торопливо убрала с дивана сумку, из которой вываливалась одежда, и переложила рекламную почту и письма на край журнального столика.

– Устраивайтесь. А я пока пойду вытрусь. Сейчас вернусь.

Снимая в спальне мокрую рубашку и доставая из шкафа новую, Сэди тихо ругалась. Черт, черт, черт! Она вытерла полотенцем волосы, промокнула лицо и глубоко вздохнула. Плохо, конечно, что Нэнси заявилась к ней домой, но нет худа без добра; следует воспользоваться случаем и навсегда покончить с их общением. Решительно вздохнув, Сэди вернулась в гостиную.

Нэнси сидела на диване, ждала, легонько барабаня пальцами по ногам, обтянутым потертыми джинсами, и Сэди с удивлением заметила, как молодо и беззащитно она выглядит. Ей было всего сорок пять, пепельные прямые волосы с длинной прямой челкой спадали на плечи.

– Хотите чаю, Нэнси?

– Не откажусь.

На кухне после недолгих поисков выяснилось, что чайные пакетики закончились.

– А как насчет виски?

– Еще лучше.

Нэнси ей нравилась, при других обстоятельствах они могли бы дружить. В том-то и загвоздка. Сэди взяла два стакана, бутылку «Джонни Уокера» и отнесла на журнальный столик. Она знала, что делать: не вступать в разговор об «исчезновении» Мэгги и вести себя так, словно дочь Нэнси просто ненадолго уехала и вот-вот вернется, может, в ближайшие две недели. Или вообще непринужденно спросить: «Ну, как там Мэгги, еще не звонила?» Сэди даже открыла рот, но тут же его закрыла. Эти слова прозвучали бы до невозможности фальшиво, ведь она так горячо отстаивала версию, что с Мэгги случилось несчастье. Нет, пусть Нэнси заговорит первой.

– Знаете, – начала Нэнси, – я ходила посмотреть на людей, что переехали в квартиру Мэгги. Вернее, это теперь их квартира – хозяин решил по-быстрому ее продать.

– Вы ходили к новым владельцам?

– Хотела выяснить, знают ли они, что там произошло, на всякий случай.

Она не стала продолжать, а Сэди не стала спрашивать. Она и так знала. «На случай, если Мэгги вернется». Сэди представила весь разговор. Большинству людей не нравится жить там, где произошло преступление, хотя, наверное, брошенный в опасности ребенок все же не убийство.

– И что они сказали?

– Были очень милы. Молодая пара, недавно поженились, это их первый общий дом. Они еще распаковывали вещи, но предложили мне зайти и выпить чаю.

– Вы согласились?

– Конечно.

Кто бы сомневался. Нэнси отчаянно верила в Мэгги и пошла бы на что угодно, лишь бы доказать, что дочь не могла бросить собственного ребенка.

– Мне хотелось еще раз взглянуть на жилье Мэгги. Но там уже ничего не напоминало о моей девочке. Без ее вещей это было совсем другое место.

Сэди знала, что вещи Мэгги лежат в коробках, которые сложены одна поверх другой у Нэнси в свободной комнате, той, что она приготовила для Кэйтлин. Казалось, Нэнси вот-вот расплачется, а у Сэди не было даже коробки бумажных салфеток, чтобы многозначительно положить на журнальный столик.

– Зря я так сделала. Они были очень добры, расспрашивали про нее, но по их лицам я видела, что они меня жалеют, считают сумасшедшей. Жалкой сумасшедшей старухой. Глупо с моей стороны.

Конечно, глупо. Будь молодожены не такие отзывчивые, могли бы и полицию вызвать. Обвинили бы Нэнси в преднамеренном причинении беспокойства или, еще хуже, в незаконном вторжении. Тем не менее Сэди ее понимала. Она подумала о Лоэннете, доме, который так и стоит со всей мебелью семьдесят лет после исчезновения Тео, вспомнила, как Клайв рассказывал об Элеонор Эдевейн, которая много лет приезжала туда, где в последний раз видела своего сына. Почти одно и то же, только Нэнси не может сделать святилище из квартиры, где жила ее пропавшая дочь.

– Как Кэйтлин? – поинтересовалась Сэди, меняя тему разговора.

Нэнси улыбнулась.

– Мое маленькое сокровище. Скучает по маме. Жаль, что я вижу ее реже, чем хотелось бы.

– Мне тоже жаль.

Сэди говорила правду. Когда она впервые пришла к Нэнси, ее удивило, как много в квартире фотографий девочки. Они стояли на телевизоре и среди других фотографий на книжной полке, висели на стенах. Бабушка и внучка явно проводили много времени вместе, пока Мэгги не сбежала. Нэнси присматривала за Кэйтлин, когда Мэгги работала.

– Я чувствую, что потеряла их обеих. – Нэнси теребила уголок диванной подушки.

– Нет, сейчас вы нужны Кэйтлин еще больше, чем раньше.

– Не знаю, как я впишусь в новую жизнь Кэйтлин. Стив с женой специально для нее отремонтировали комнату, там полно игрушек, новая кроватка, покрывало с изображением Доры-исследовательницы. Любимый мультфильм Кэйтлин.

– Да, – тихо сказала Сэди, вспомнив маленькую девочку в розовой ночной рубашке с Дорой.

Воспоминание болью отдалось в груди. Нэнси тяжело было видеть, что место ее дочери в жизни малышки так легко заняли другие люди и другие увлечения.

– Она еще ребенок. Дети любят игрушки и мультяшных героев.

Нэнси вздохнула и откинула челку.

– Вы хороший человек. Не знаю, зачем я сюда пришла. Еще попадете в неприятности, и все из-за меня.

Сэди не стала говорить, что гром уже грянул, а молча долила в стаканы виски.

– Наверное, уже работаете над другим делом?

– Да, дурная голова ногам покоя не дает.

Сэди хотела было рассказать о деле Эдевейнов, сменить тему разговора, но подумала, что некоторая похожесть двух дел – пропавший без вести человек – не сулит ничего хорошего. Да и Нэнси не стала бы слушать, она сейчас думает только о Мэгги.

– Знаете, что никак не сходится? – спросила Нэнси, поставив стакан и переплетая пальцы. – Почему Мэгги бросила Кэйтлин после всего, через что прошла. Малышка далась ей очень нелегко.

– Вы имеете в виду, что Мэгги не могла забеременеть?

Сэди слегка удивилась. Она впервые слышала, что у Мэгги были трудности с зачатием.

– Господи, нет, конечно. Они со Стивом только посмотрели друг на друга, и все; даже свадьбу перенесли на более раннюю дату, если понимаете, о чем я. Нет, я говорю о том, что было после развода, о праве опеки над ребенком. Мэгги пришлось постараться, чтобы доказать, какая она хорошая мать. Собрать показания свидетелей, терпеть социальные службы, когда они все осматривали и делали записи. Потребовалось убедить суд, что она, несмотря на молодость, в состоянии позаботиться о ребенке… Мэгги была как кремень. Сказала мне: «Мам, Кэти – моя дочь, и я ее никому не отдам».

Нэнси уставилась на Сэди умоляющим взглядом. «Как же вы не понимаете? Зачем преодолевать все эти трудности, чтобы потом взять и уйти?»