сам отправил к ней. Ты не виноват… Ты ему верил. А он угрожал убить тебя и меня, если я расскажу. — Она посмотрела на Чейна с ненавистью. — Теперь он не сможет этого сделать, и мне не зачем молчать.

— Это правда?! — Повернулся Иго к Чейну.

— Правда. — Ответил Ив. — У тех, кто пытался задушить её ночью, были вот эти гербы.

— Это правда. — Констатировал Иго. К чести его будь сказано, он не разразился тирадой: «Как ты мог, я ведь считал тебя другом!» или что-то вроде того. Он быстро посмотрел на людей Чейна — те не спешили вступать в схватку за обесчещенного предводителя, но всё-таки представляли из себя серьёзную угрозу. Вложил клинок в ножны. Сказал, изо всех сил сохраняя внешнее спокойствие:

— Я тоже не собираюсь марать свой клинок. Это слишком благородное оружие, чтобы пачкать его кровью смерда. Ступай прочь. И не распускай язык, иначе я прикажу тебя выпороть на скотном дворе.

— Ты заплатишь мне за это. — Прошипел Чейн. — Вы заплатите! Как твоя мамаша, как твой отец… Я всё равно покончу с вами!

— Пошёл вон. — Иго повернулся к нему спиной. Сказал, всё такой же бледный и спокойный:

— Господин, я благодарен тебе за спасение сестры. Прошу тебя, будь моим гостем, моя крепость недалеко.

Он дрожал от сдерживаемых чувств, но держался отменно. Ив кивнул, и произнёс совершенно искренне:

— Это честь для меня и для моего друга.

К крепости они подъехали в сумерках. Барон вёз сестру на своём скакуне; когда он обнял её у мельницы, Ив деликатно отвернулся, но слышал, как Гара плачет, изо всех сил прижимаясь к брату. На Оша он только посмотрел, и тот кивнул. Грустно. Когда они ехали в Игирму, оба молчали. Ош не мог понять, почему так: он по-прежнему уверен, что Ив не прав, но получилось правильно! Он сам поступил бы иначе: увёз бы девушку, оставил бы в посольстве кипов, снабдил бы деньгами. Её бы вылечили и помогли устроить свою судьбу. Только вот брата она больше бы не увидела, а брат не увидел её. Он скоро стал бы жертвой своего вероломного друга, вероятно, — ещё одна история захвата земель и титула, каких тысячи на этой планете, ничего особенного. Он, кинтанианин, лорд, считал это естественным ходом вещей — а Ив нет. Он видел реальных людей, их боль, их любовь, не отделяя себя от них. И это было неправильно! Только сердцем Ош был с ним. Лоти, наверное, была права: либо проваливайте, либо помогите.

Крепость нависала над дорогой, мрачная, массивная, с крохотными искрами огней в узких щелях-бойницах. Но внутри было неожиданно уютно. В главном зале горел очаг, пахло сеном, дымом, копчёным мясом. Ошу запах не понравился, Иву — наоборот. Ему было уютно; он с удовольствием принял кружку воды, извинившись, что не может пить вино — для него инопланетная органика являлась смертельно ядовитой. Ош мог здесь и есть, и пить, но, пока трезв, не мог заставить себя есть из местной посуды, которую не мыли, а давали вылизывать скакунам, спавшим тут же, в зале, в нишах вдоль стен и под галереей женщин. Гару сразу же, по приказу барона, который не терпящим возражений тоном заявил, войдя в зал:

— Ваша госпожа Гара вернулась; я вижу, вы счастливы? — приняли в распростёртые объятия, повели мыться и переодеваться. Лордов пришельцев тоже проводили в большие прохладные комнаты с окнами — они были на третьем этаже главного здания, и потому могли позволить себе такую роскошь, как окна, — и ванной: деревянной лоханью, застеленной изнутри белой тканью и наполненной горячей водой. Две симпатичные служанки предложили свои услуги. Правда, та, что готовилась помогать Иву, пала жертвой его обаяния и выполнять свои функции не смогла, но Ош принял помощь своей девушки с удовольствием. Ив слышал из-за стены её хихиканье, низкий голос Оша, говорившего какие-то глупости, двусмысленные женские взвизгивания и смех. Ему на самом деле нравилось здесь! Тысячи лет не убили в мероканцах свободный дикий дух, память о такой вот простой и безыскусной жизни была жива в них до сих пор. Примитивная ванна доставила ему удовольствие не меньшее, чем самый роскошный душ; запах копчёного мяса и дыма будил зверский аппетит, запах сена пробуждал ностальгические чувства. Вот только заставить себя, подобно Ошу, заигрывать с местными девушками он не мог. Его отношения с женщинами были очень сложными, как у всякого мероканца его Касты, считающего, что у него должна быть одна подруга на всю жизнь. Странно! Ош, преклоняющийся перед женщинами своей планеты, зависящий от них всю свою жизнь, не гнушался маленькими радостями большого секса с инопланетянками; Ив, который вырос в свободном мире, где неравенства полов не существовало, не мог даже помыслить о подобном.

Высушив волосы у небольшого очага, он снова прислушался к тому, что происходило в соседней комнате. Кажется, девушка, наконец, ушла; решив так, Ив окликнул Оша, и тот вошёл в его комнату, чуть раскрасневшийся, но при том совершенно такой же, как обычно.

— А где твоя девушка? — Спросил, подмигнув Иву. Тот покраснел.

— Она… не осталась.

— Поражаюсь я на мероканцев, особенно на вас, Волков. Ваше отношение к таким вещам… Хотя. От тебя такая савалянка вполне может родить.

— Думаешь, дело только в этом? — Чуть приподнял бровь Ив. Ош запнулся: точно так же спросила его об этом Тарва когда-то. Усмехнулся.

— Это неблагодарная тема для споров. Забыли. Ты собираешься долго тут гостить?

— Завтра уедем.

— Хорошо. Я уж подумал, что ты собираешься охранять эту крепость вечно. Ты не забывай, что твоё время здесь ограничено, ты не адаптирован к Савале, как я. Тебе нельзя есть эту еду, ты не можешь пить эту воду.

— Я помню. — Ив смотрел в окно, на тонкий серп савалянской зелёной луны. — Я всё время об этом помню… Как ты думаешь, тем, кто на Грите, уже известно, где я?

— Уверен, что да.

— Значит, он скоро будет здесь?

— Да, скорее всего.

— Так что долго мы здесь не загостимся. — Ив усмехнулся. — Думаю, тебе нужно как следует использовать это время! В космосе придётся тебе посидеть на голодном пайке.

— Мне не привыкать к лишениям. — Фыркнул Ош. — И вообще — что ты-то в этом понимаешь?!

— Я немного интересовался теорией.

— Теорией! — Рассмеялся Ош. Звон колокола возвестил о том, что ужин начинается, и они, продолжая подтрунивать друг над другом, спустились в главную залу. Ош завязал волосы в хвост, а Ив сделал саисскую косу из восьми прядей; оружие здесь принято было носить и во время ужина,