— То есть, — очень вежливо, но тоже холодно спросил Ив, — если бы я не смог дать ему сдачи и валялся сейчас избитый на заднем дворе, ты сделал бы это за меня?

Барон только глазами сверкнул. Нарочито громко гремя шпорами, подошёл к Крону, спросил:

— Что сопли распустил? Утрись и вали на место, слабак! — И безо всякого сострадания помог ему ногой. Он был в бешенстве, и безуспешно пытался это скрыть. Если бы его человек избил чужеземца — что было бы не в первый раз, — барон, возможно, сказал бы ему пару слов, но в душе гордился бы мужеством своего вассала, как иные гордятся свирепым псом. Крон был известным драчуном и рубакой, и то, что безоружный чужеземец уделал его до кровавых соплей, напрягало. Следов драки в таверне не было, а значит, всё произошло очень быстро — и это напрягало ещё больше. Барон Игирмы Иго для своего времени был личностью незаурядной. В пятнадцать лет оставшись без отца, он отстоял своё имущество, свою землю и свой замок, практически, в одиночку. Больше всего на свете он боялся обнаружить хоть какую-то слабость, попасть в глупое положение, потерять престиж, который завоёвывал кровью и потом. Не по годам мудрый, он уже понял, что, вступив в драку со странным чужеземцем и проиграв её, он этот престиж не спасёт, напротив, утратит навсегда. Потому-то бедняга Крон и получил от хозяина только пинок и ругань.

— Моя экономка, — сказал барон Иву, — пойдёт к незнакомой женщине только в сопровождении моих людей!

— Отлично. — Пожал плечами Ив. — Мне нужны ещё одежда, чистое бельё, одеяло. — Он положил перед хозяином монетку. — Прямо сейчас.

Хозяин сверкнул глазами на барона, дипломатично поклонился в пространство между ними и скрылся в глубине дома, по пути проверяя монету на зуб. Ив понятия не имел о цене этой монеты, а вообще-то, её могло хватить на полное боевое снаряжение знатного рыцаря, включая скакуна.

Увидев Лоти, экономку молодого барона, Ив сразу же понял его волнение и нежелание отпускать её куда попало. Ладная, быстрая, рыжая, как огонь, в веснушках, но красивая, с жёлтыми бессовестными и весёлыми глазами, Лоти была из тех, кто сводит мужчин с ума во всех мирах. Лоти явно была старше, но это, видно, барона не волновало нисколько. В сопровождении Лоти и пятерых латников Игирмы Ив вернулся к Ошу, который, судя по сигналу, переместился от ручья, где Ив оставил его, куда-то дальше. Этим «где-то» оказалась ветряная мельница, почти такая же, как в некоторых местах на Земле; Ив таких в жизни не видел. Без опаски вошёл внутрь и сразу же почувствовал запах крови и женщины. Роды только что закончились; Ош стоял в дверях, держа мёртвого младенца — крохотного, чуть больше его ладони, синего. Ив замер.

— О, боги… — Пробормотала Лоти. Вытолкала из мельницы латников, пока они ничего не успели увидеть.

— Привет, Лоти. — Ничуть не удивившись, сказал Ош.

— Нужно сжечь это. — Забирая у него мёртвое тельце, сказала Лоти. Она тоже не удивилась. — И всё тряпьё тоже: рубашку, полотенца, всё. И солому… О, боги! — Повторила она, увидев роженицу. Девушка была без сознания, но как бы плачевно ни было её состояние, Ив всё равно не мог понять ужаса, с каким Лоти заломила руки, пока она не сказала:

— Это же Гара, сестра барона!

— Твоего барона? — Удивился Ош.

— Ну! — Лоти лихо сдула прядь рыжих волос, упавших на лицо. — Где вы её нашли?

— Её пытались повесить. — Ответил Ив. — Ночью, в лесу, четверо.

— О, боги. — Повторила Лоти. Лицо её отражало целую бурю чувств: досаду, жалость, искреннее сострадание и одновременно — какое-то недовольство. Она лихорадочно решала что-то, и это было ясно написано на её лице. Настолько ясно, что Ош сказал:

— Никаких интриг, Лоти. Я не дам эту женщину в обиду.

— Остынь, Блондинчик. — Возразила Лоти. — Мои интриги тут не при чём. Но её нужно увезти отсюда, как можно скорее, как можно незаметнее. Если она выживет, и если заговорит… Я отыскала себе тихую гавань, и хочу, чтобы она такой и осталась. Это не девчонка, это запал для большого-большого пожара. Много народа поляжет, если она заговорит.

— Объясни? — Потребовал Ив.

— Скорее всего, — за Лоти ответил Ош, — отец её ребёнка — вельможа и хороший знакомый твоего барона. Подобное бесчестье на Савале смывается кровью. Большой кровью.

Ив вспомнил блеск глаз молодого барона. Пожалуй, и очень большой. — Подумал для себя.

— Если бы только! — Фыркнула Лоти. — Тут политика, династические споры, кровная месть и до фига всего. Я-то знаю, кто приделал ей пузо. — Она снова посмотрела на Гару со смесью жалости и злости. — Но дура последняя буду, если скажу.

— Хорошо. — Решил Ош, игнорируя возмущение Ива. — Куда её везти?

— Подальше!

— Поставим вопрос по-иному: куда нельзя её везти?

— На север. Увёз бы ты её в Рюэль, вот был бы выход!

— Я подумаю. А ты всё-таки помоги ей.

— Конечно. — Лоти сняла с пояса мешочки с травами. — Я ж не гарпия какая.

В результате её хлопот Гара пришла в себя и впервые подала голос. Лоти она не узнала — та появилась в замке барона уже после того, как Гара покинула его. То, что её ребёнок умер, её почему-то не особенно тронуло, она, словно, и не ожидала другого. Или была слишком слаба и больна. Пока Лоти хлопотала над нею, Ош в соседнем помещении объяснял Иву, кто такая Лоти. Она была бойкой дамочкой, через чур бойкой для своего мира и своего времени. Родственники, семья не богатая, продали её после смерти родителей в публичный дом, откуда её выкупил лорд Ош и взял к себе в посольство. Буквально в считанные дни Лоти выучила кинтанианский язык и стала полноправной сотрудницей посольства, обучаясь и читать, и работать с компьютером — такие работники из местных были, конечно же, находкой для посольства. Но её бурный темперамент, привлекавший к ней любвеобильных кипов, сильно осложнял её жизнь и делал взрывоопасным её положение. Всё кончилось тем, что со значительным вознаграждением красотку отпустили восвояси, настоятельно рекомендовав подальше отъехать от Рюэль.

— Не пропала, и я рад. — Закончил рассказ Ош. — Яркая, сильная, незаурядная личность, с оригинальным стилем мышления, очень умная и талантливая. То, что она женщина — на самом деле трагедия её, как личности, которая могла бы достичь огромных высот, но в этом мире обречена. Боюсь, до старости ей не дожить. Она сама не сможет жить спокойно, рожать детей и стирать пелёнки, природа наделила её огненным сердцем и неиссякаемой энергией, которая погубит