СБН имеет некоторые перспективы и в психиатрии. Эта техника уже широко применяется в лечении эпилепсии, и любопытен тот факт, что у таких пациентов, по их признанию, улучшается настроение (независимо от влияния на судорожный синдром). Пауль Петер Так тоже отмечал улучшение настроения у пациентов с ревматоидным артритом. Этот феномен побудил провести исследования с целью выяснить эффективность СБН при резистентной к терапии депрессии{366}. Данных пока мало, но, судя по результатам испытаний, она иногда идет на пользу, хотя улучшение может стать заметным лишь через несколько месяцев.

Трейси называет эту новую область «биоэлектроникой» и заявляет, что мы свидетели революции в медицине, в ходе которой откажемся от медикаментов в пользу электрических импульсов. «Я полагаю, что эта индустрия заменит фармацевтическую», – сказал он в интервью «Нью-Йорк таймс» в 2014 году{367}.

Идея смелая, но похоже, что убедительная для многих. Мои ученые собеседники в восторге от деятельности Трейси. Его историю превратили в сенсацию издания от «Forbes» до «Scientific American»{368}. И если адептам биологической обратной связи приходится выбивать средства, то на имплантируемые биоэлектронные устройства швыряют деньги и частные компании, и государственные структуры. В 2013 году компания GSK назначила инновационный приз в размере 1 миллиона долларов (помимо тех 50 миллионов долларов, что уже тратила на исследования), а NIH открыли семилетнюю программу стоимостью в 248 миллионов долларов. В 2014 году президент Обама обозначил новую инициативу DARPA[10]{369}.

Тем временем Трейси учредил научный журнал, посвященный биоэлектронике, а также компанию «SetPoint», задачей которой является создание миниатюрных погружных нейростимуляторов – возможно, с рисовое зерно; они будут заряжаться без проводов и управляться через айпад. Идея в том, что в итоге эти устройства будут работать в реальном времени, отслеживать входящие импульсы, которые проходят по нервам, и при необходимости регулировать их выведение на органы.

Но как насчет сознания? Можно ли научиться обуздывать воспалительный рефлекс при помощи мыслей?

Трейси заявил, что теоретически – да. Еще в 2005 году он предположил, что его открытия могут помочь направить исследования на терапию сознания и тела{370}, и сейчас это начинает осуществляться. Так, ряд ученых выясняет, способны ли такие ваготропные[11] техники, как биологическая обратная связь и медитация, повлиять на воспалительные процессы{371}.

Наверное, срочная электростимуляция наиболее показана при тяжелых травмах и острых состояниях вроде септического шока. Но Трейси предположил, что в отношении хронических заболеваний (от гипертензии до ревматоидного артрита и воспаления кишечника) можно избрать более долговременный, превентивный подход, используя медитацию и биологическую обратную связь для постепенного повышения вагального тонуса.

Я не знаю нынешнего мнения Трейси о перспективах психологических методов – он отказался дать интервью для этой книги, и у меня не было возможности спросить. В последних статьях он не упоминает терапию сознания и тела и предлагает взамен рутинизацию крошечных погружных устройств, которые создает его фирма.

Однако мне кажется разумным изучение обоих методов. Возможности медицинской биоэлектроники поистине вдохновляют, но выяснение механизма воздействия на нервную систему сознательно-телесных техник со временем может помочь отказаться от стимуляторов в не самых острых случаях, – в конце концов, это весьма инвазивный метод, и миллионы людей окажутся в зависимости от дорогих имплантатов, создающих значительный риск для здоровья (не говоря о соображениях безопасности: в статье «Нью-Йорк таймс» от 2014 года отмечено, что беспроводной контроль над нервной системой чреват взломом){372}.

Впрочем, так или иначе, благодаря трудам Трейси роль мозга и нервной системы в обеспечении здоровья наконец-то выходит на первый план. А возможность трансформации лечения столь многих заболеваний придает, по его мнению, какой-то смысл кончине Дженис. В 2005 году он уподобил ее ангелу{373}. Она продолжает жить в его исследованиях и пациентах, которым он помогает.

Подлинное Лурдское чудо

Мы завозим ее на каталке. Ей, наверное, за девяносто: бледная тестообразная плоть, шишковатые кисти и ступни, лицо – сплошная сетка вен, зубов нет. Ложе занимает почти все квадратное помещение. Позади нее – шторка в сине-белую полоску, через которую она вошла. С боков – кафельные стены с крючками, вдоль них стоят пластмассовые стулья. Впереди, за ее ногами, – еще одна шторка.

Она дрожит, когда мы ее раздеваем. Мы расстегиваем блузу и обнажаем объемистый живот. «Ne vous inquiétez pas, – велит ей Мадам, коренастая испанка. – Не волнуйтесь».

Вскоре старая женщина обнажена, остался лишь огромный подгузник. Двое из нас становятся по бокам, наши движения отлажены. Мы перекатываем ее сначала на один бок, потом на другой, подкладывая простыню под массивное тело. Накрываем голубым одеялом и поднимаем на простыне, чтобы подсунуть носилки; затем убираем одеяло и накрываем, как скатертью, другой простыней, но только эта влажная и холодная.