Мне надо проснуться через несколько часов. Завтра будет длинный день. Если бы сегодня утром я не пропустила занятия, я бы просто осталась дома, то есть здесь. Или в общежитии. Зачем я убедила Хардина вернуться на литературу? Поворочавшись в постели, смотрю на часы: почти три. Несмотря на то что этот день сначала был лучшим в моей жизни, а потом оказался худшим, я так устала, что даже не могу заснуть. Не успев осознать, что делаю, я оказываюсь перед дверью в спальню Хардина. Вхожу. В комнате никого нет. Открываю ящик и достаю оттуда белую футболку. Я уверена, что он ее никогда не надевал, но мне все равно: снимаю свою футболку и надеваю его. Затем ложусь и утыкаюсь в подушку. Мятный аромат Хардина заполняет ноздри – и я, наконец, засыпаю.

Проснувшись, не сразу понимаю, что Хардина нет рядом. Солнце мирно светит в окно. Я замечаю в комнате чью-то фигуру и быстро сажусь, стряхнув остатки сна. Когда глаза привыкают к освещению, я убеждаюсь, что не сошла с ума.

– Хардин? – спокойно здороваюсь я, протирая глаза.

– Привет, – отвечает он. Хардин сидит в кресле, поставив локти на колени.

– Что, черт возьми, ты тут делаешь? – восклицаю я.

В груди поднимается знакомая боль.

– Тесса, нам нужно поговорить.

Он склоняется ко мне, замечаю мешки у него под глазами.

– Ты смотрел, как я сплю?

– Нет, конечно, нет. Я зашел пару минут назад.

Интересно, мучают ли его кошмары, когда меня нет рядом? Если бы я не видела их сама, я подумала бы, что это часть спектакля, но я помню, как он метался весь в поту, и видела в его глазах настоящий страх.

Я молчу. Я не хочу с ним ругаться. Просто хочу, чтобы он ушел. С отвращением я понимаю, что на самом деле не хочу, чтобы он уходил, но понимаю, что он должен это сделать.

– Нам надо поговорить, – повторяет он.

Я отрицательно качаю головой. Он проводит обеими руками по волосам и глубоко вздыхает.

– Мне пора на занятия, – говорю я.

– Лэндон уже уехал. Я отключил твой будильник. Сейчас уже одиннадцать.

– Ты что!

– Ты поздно легла, и я подумал, что ты… – начинает он.

– И ты еще смеешь… Уходи!

Вчерашние страдания еще слишком свежи, к тому же во мне кипит обида, что я пропустила утренние занятия. Но не хочу показывать слабость – иначе он за нее ухватится. Он всегда так делает.

– Ты в моей комнате, – говорит он.

Я вылезаю из постели, не думая, что я в одной футболке, его футболке.

– Ты прав. Я пойду, – говорю я, удерживая комок в горле и слезы, грозящие пролиться в любой момент.

– Нет, я хотел сказать… я хотел спросить: почему ты в моей комнате? – мрачно спрашивает он.

– Не знаю… просто… не могла заснуть, – признаюсь я. Нужно прекратить этот разговор. – И на самом деле это не твоя комната. Я провела здесь столько же ночей, что и ты. Сейчас даже больше.

– В своей футболке не спится? – спрашивает он, глядя на белую футболку.

Конечно, он смеется надо мной!

– Давай, подразни меня.

Чуть не плачу. Он глядит на меня в упор, но я отвожу взгляд.

– Я тебя не дразню. – Хардин встает и делает шаг ко мне. Я пячусь назад, вытягивая руки перед собой, и он останавливается. – Просто выслушай меня, ладно?

– Что ты еще можешь сказать, Хардин? Мы всегда так поступаем. Мы же снова и снова ругаемся, и с каждым разом все хуже. Я больше не могу. Не могу.

– Я же попросил прощения за то, что ее целовал.

– Я не об этом. То есть и об этом тоже, но это мелочь. И то, что ты этого не понял, доказывает, что мы понапрасну тратим время. Ты никогда не станешь тем, кто мне нужен, а я не буду такой, какой ты хочешь меня видеть.

Я вытираю глаза, он глядит в окно.

– Но ты такая, какой я хочу тебя видеть, – говорит он.

Хотела бы я ему верить. Хотела бы, чтобы он не был таким бесчувственным.

– Нет, – только и могу ответить я.

Не хочу плакать перед ним, но не могу сдержаться. Я так часто плакала при встрече с ним, что если я снова запутаюсь в его сетях, так и получится.

– Что «нет»?

– Ты не хочешь, чтобы я была такой; ты ничего не делаешь, но ты ранишь меня.

Прохожу мимо него, пересекаю коридор и захожу в гостевую комнату. Там надеваю джинсы и собираю вещи. При этом Хардин следит за каждым моим движением.

– Ты слышала, что я вчера тебе сказал? – наконец спрашивает он. Я надеялась, он не будет поднимать эту тему. – Ответь.

– Да, я слышала, что ты сказал, – подтверждаю я, пытаясь не смотреть в его сторону.

Голос становится враждебным.

– И тебе нечего на это ответить?

– Нет, – вру я.

Он делает шаг ко мне.

– Отойди, – прошу я.

Он в очень опасной близости от меня, и я заранее знаю, когда он наклонится, чтобы поцеловать меня. Я стараюсь обойти его, но его сильные руки удерживают меня на месте. Его губы касаются моих, язык пытается протолкнуться между моими губами, но я отказываюсь. Он немного отклоняется назад.

– Поцелуй меня, Тесс, – требует он.

– Нет, – я толкаю его в грудь.

– Скажи, что ты чувствуешь то же, что и я, и я уйду.

Его лицо – всего в нескольких сантиметрах от моего, и я ощущаю его горячее дыхание.

– Я этого не чувствую. – Мне больно говорить ему это, но так надо.

– Да, да! – отчаянно произносит он. – Я знаю, что чувствуешь.

– Не чувствую, Хардин, и ты тоже. Уж не думаешь ли ты, что я опять на это куплюсь?

Он отпускает меня.

– Ты не веришь, что я люблю тебя?

– Конечно, нет. Ты считаешь меня совсем дурой?

Мгновение он смотрит на меня, потом открывает рот и закрывает снова.

– Ты права.

– Что?

Он пожимает плечами.

– Ты права, я тебя не люблю. Не люблю, просто добавляю в наши отношения немного драматизма.

Хардин легкомысленно смеется. Я знаю, он этого не желает, но от его честности мне не легче. Когда я выхожу из комнаты с вещами в руках, он стоит, прислонившись к стене.

Внизу меня с улыбкой встречает Карен.

– Тесса, милая, я не знала, что ты здесь! – Но улыбка исчезает, когда она замечает мое состояние. – Ты в порядке? Что случилось?

– Нет, все нормально. Ночью я закрылась в своей комнате и…

– Карен, – раздается голос Хардина позади меня.