По спине пополз липкий морозец. Поудобнее перехватив пакет с продуктами, бывший агент ускорил шаг. И когда увидел впереди дом, полыхающее в бочке пламя, смог немного успокоиться. Мужики угощались самогоном и жарили кусок мяса на вертеле, громко переговаривались, а бард наигрывал какую-то мелодичную балладу.

Компания собралась в урезанном составе. Неизменный дядя Ваня – тяжеловесный сорокалетний мужик с изрядным животом, густыми усами и славой мастера на все руки. Еще Васька, выглядящий уже не таким бледным, видимо-таки, наглотался таблеток. Плюс Саня – азиат с непослушными вороными космами и маленькой косичкой возле уха, в белой рубахе и отутюженных брюках.

Но приблизившись, законник понял, что ошибся. За спинами мужиков отирался Пророк – монах в серой рясе, с постным неприятным лицом и крестиком в спутанной мышиного цвета бороде. Известный скандалист, пьяница и дебошир, на дух не переносящий новичка. А в тени рядом со стеной дома обнаружился Кириллыч: сидел на бревнышке, сосредоточенно ковырял какой-то прибор.

Чертовски кстати. С Боровиным стоило обсудить неприятные предчувствия, разжиться свежими новостями. Но подойти к другу Миронов не успел, так как нос к носу столкнулся с Лизой, которая шаровой молнией вырвалась из темноты подъезда.

– Аленка? – сразу понял изгой.

– Она! – отрезала женщина. – Опять сбежала паршивка. Ночь на дворе, а ее где-то носит вместе с проклятым котом! Уже жалею, что согласилась взять животину, одни беды… Видел сегодня?

– Засветло приходила.

Каждый день одно и то же. До обеда Персик спал без задних лап, а потом до глубокой ночи играл с мелкой и охотился. Лиза никакими силами не могла изменить подобного распорядка. У кошек другой ритм жизни, другие потребности, Аленка же очень зависела от хвостатого… и тот от нее. Но правильные девочки так не поступают.

Лишь радость дочери заставляла Лизу как-то мириться с шепотками за спиной. До того, как Боровин приручил одичавшего мод-кота, Алена не выходила из дому, не улыбалась, медленно чахла. Но будь у женщины деньги, без колебаний отправила б мелкую на операцию. Или модификацию.

Современная медицина без преувеличений творит чудеса. Тем более люди с синдромом генетической устойчивости встречались в Мертвом городе так же редко, как и везде. Проблема в том, что денег у одинокой матери не было. И вряд ли когда-нибудь появятся.

– Точно?

– Я конечно глупый и безмозглый мужлан, потакающий всякой мелочи… но с таким не шутят. И ты знаешь, Персик ее в обиду не даст.

– Прости, – малость смягчилась Лиза. – Да знаю, но перестать бояться не могу. Ладно… объявится – передай, что осталась без ужина. И без сладкого тоже!

– Обязательно, – серьезно кивнул Игорь. Проводил взглядом скрывшуюся в темноте женщину, улыбнулся и пошел к костру. Проигнорировал брезгливую гримасу Пророка, без сожалений отдал Ваське пакет с едой и пожал руку дяде Ване, присел на бревно рядом с Кириллычем.

Оказалось, Николай сражался с экраном настройки ошейника-коммуникатора. Глянул исподлобья и, поняв невысказанный вопрос, кивнул.

– Алена-а!..

Душераздирающе скрипнула дверь подвала. Девочка неловко ступила на лестницу, хватаясь за хвостатого как за спасательный круг. Нащупала ногой ступеньку, потом вторую, поднялась наверх.

– Ушла?

– Ага. Персик поел?

– Дикого поросенка поймал. И птицу какую-то проглотил.

– Мяф! – важно подтвердил кот: мол, я охотник ого-го!

– Хорошо, – сказал беглый законник. Взял у Кириллыча ошейник, застегнул на шее животины и активировал. В темноте загорелись зеленые огоньки коммуникаторов, мохнатый и девочка одновременно дрогнули. – А теперь марш домой.

– Дядя Игорь!

В голосе Аленки прозвучала обида пополам с вызовом. Она скрестила руки на груди и приготовилась защищаться до последнего. Персик умильно потерся щекой о ногу бывшего агента, замурлыкал как трактор. Но Миронов был неумолим и безжалостен:

– Мы о чем договаривались? Маму не тревожить. Твой приятель поел, дядя Коля настроил комм. Теперь брысь!

Мелкая и кот одинаково тяжело вздохнули, повернулись и понуро побрели к дому напротив.

– И далеко уйдут? – хмыкнул Кириллыч.

– До ближайших кустов, – ответил Игорь. Посмотрел на эксперта и убедился – тот понял, он попросту убрал маленькие ушки от взрослого разговора. – Через полчаса надоест играть в шпионов, поплетется-таки домой.

На губах Миронова вновь заиграла улыбка. Но погасла, когда налетел ветер. Пламя в бочке дрогнуло и затанцевало. По блестящей лысине старика поползли алые блики. Стало заметно, что рубашка и пиджак припорошены пылью, а брюки до колен измазаны жидкой грязью пополам с травинками. Лоб медика рассекли глубокие морщины, глаза налились кровью, на щеке царапина. От него отчетливо разило крепким потом и тиной.

Николай перехватил напряженный взгляд Игоря, устало пожал плечами, подтверждая худшие опасения.

– Наткнулся на наблюдателей. На холмике у разбитой эстакады загорали. Один отлить пошел, я вовремя заметил и за колонну спрятался. Пришлось обойти от греха подальше. Правда, круг заложил большой, в болоте увяз.

– Сколько?

– Шестеро. Нет, семеро… седьмой как раз возился с двумя стрекозами с другой стороны холма. Оружие стандартное, никаких нашивок.

– А моды?

– Не разглядел, – нахмурившись, сказал Боровин. – Сам понимаешь, как на подиуме не вертелись, а моя сенсорика скромная. И ветер начал меняться, пришлось уходить. Но других групп не заметил.

– Они и не нужны, – пробормотал изгой. – Дорога одна. А то, что тропки и на болоте есть, посторонние не знают.

– Логично, – согласился Кириллыч. С сомнением поскреб щеку и поднял глаза на бывшего агента. – Думаешь, выставили просто для порядка?

– Ой, вряд ли…

И Миронов начал мрачно рассказывать о дронах-наблюдателях, о бандитах. И о том, как едва не поймал пулю от церковного снайпера, как вежливо «провели» подальше от храма. Излагал, и одновременно смотрел на события как бы со стороны, ткал вероятностные цепочки, постепенно убеждаясь, что тревога вполне обоснованна.

Над Мертвым городом сгущались тучи.

Повествование заняло не так уж и много времени. Когда бывший агент закончил, темнота окончательно победила. Лишь маленький круг оранжевого света, отбрасываемый костром, тепло, запах дыма, пляшущие тени и алые блики – все стало пятачком уюта посреди прохлады ночи.

Гомон у огня усилился. Мужики изрядно приняли на грудь, зычно переговаривались, хохотали. И как водится, шутки-прибаутки вскоре сменились темой «за жисть», развязался ожесточенный спор: голоса набирали силу, лица краснели, жесты становились красноречивее и яростнее.

Кухонная интеллигенция, вспомнил Игорь вычитанное из старых книг ироничное определение, кисло усмехнулся подошедшему Сане.