Гибельная безнадёжность. Не спрятаться, не убежать, не вынырнуть…

Темнота.

За тьмой приходил вздох: первый, судорожный. Чернота перед глазами приобретала багровый оттенок, желтела, рассеивалась. Липкий пот. Дрожь пальцев. Хрип. Судороги мышц. Остаточные видения, словно подсмотренные тайком обрывки чужого кошмара, утренним туманом тают в воспалённом мозгу. Мрачные помещения, пыльный свет. Чьи-то тени. Фигуры без лиц, лица в масках. Ночные улицы – иные были ей знакомы. Яркий свет. Хищный взблеск стали. Темнота. Свет, взблеск, снова темнота – это повторялось всегда.

Радуйся!

Сейчас всё иначе. Граната в груди? Ха! Петарда, детская хлопушка. Боль? Удушье? Это слабое жжение ты называешь болью?! Воздух в комнате немного спёрт, но стоит ли это внимания? Что ещё? Конвульсии? Озноб, не более. Если теперь приступы будут такими, можешь вздохнуть спокойно. Ты выживала в лабиринте кошмаров, а с подобной ерундой станешь жить припеваючи!

Радоваться не получалось.

Втайне, боясь признаться в этом самой себе, Ариадна ждала настоящего приступа. Это преддверие, прелюдия, сейчас её накроет по полной. Не важно, что раньше приступы не имели никаких прелюдий. Время текло, озноб превратился в пологую зыбь: вверх-вниз, вверх-вниз… За что? За что ей это выматывающее, мучительное ожидание? Приговорённый уже на плахе, палач замахнулся – и медлит опустить топор. Неизвестность страшила больше привычного кошмара. Паника подкатывала к горлу, грозя выплеснуться – чем?! Истерикой? Слезами? Вспышкой ярости? Попыткой суицида?!

Ариадна страшилась самой себя.

Лекарство! У неё есть лекарство! Почему его нет рядом, когда он ей так нужен?! В тот раз, когда Тезей – чудо! воистину чудо! – сумел совладать с её приступом, сгладить, свести на нет – боги! какое это было блаженство! Тезей! Он поможет! Он нужен ей, нужен прямо сейчас!

Длинный гудок. Второй. Третий. Десятый.

Возьми вайфер! Возьми, скотина!

Руки тряслись. Она едва не выронила свой вайфер, когда набирала сообщение: «Приезжай! Срочно!» Реальность расслаивалась. Перед глазами плыли обрывки странных видений: штырь из блестящего металла уходит ввысь. В небеса? В потолок? Со штыря свисает комок студня, от него тянутся прозрачные щупальца. Трубки?!

Сообщение ушло в сеть. Не паникуй, велела себе Ариадна. Тебя накрыло краем. Бывало хуже. Много хуже. Герой-спаситель где-то запропастился? Ничего, справишься сама, без героя. Раньше ведь справлялась? Мысли были правильные, логичные, и они не помогали. Сердце кольнуло – раньше она бы на такое и внимания не обратила. Вернулся озноб, задергалось левое веко. Белый потолок, всё вокруг белое, стерильное; под потолком – три круглых блока ярких, режущих глаза ламп…

Тезей! Останови это!

«Да ты подсела на него, – сказала другая Ариадна, разумная, неприятная сволочь. – Как на наркотик. У тебя ломка, подруга. Он для тебя не герой – героин.»

Пускай наркотик! Пускай! Он мне нужен!

…второй гудок. Третий. Седьмой. Девятый…

Почему?! Почему он не берет трубку?!

«Мне плохо! Приезжай!»

Ариадна взяла с прикроватного столика стакан с водой. Отметила: пальцы больше не дрожат. Вот и хорошо, вот и славно. Пока она жадно пила – вода, только вода, никакого алкоголя! – её накрыло снова. Духота, сердце, перед глазами – руки в перчатках из тонкого латекса. Липкий ужас рождается внизу живота, рвотным позывом поднимается выше, подступает к горлу…

«Я сейчас сдохну…»

…Когда завибрировал, запиликал вайфер, Ариадна не сразу сообразила, что за звук она слышит. Зато голос в динамике узнала сразу, даже не взглянув на высветившийся номер.

– Тезей! Ты где?!

– Стою у твоей двери. Жму звонок вторую минуту.

– А я?

– А ты не открываешь.

На столе мерцал пробудившийся монитор, демонстрируя позднего визитёра у входной двери. Обвис мокрый плащ. Прядь липнет к лицу – шляпу Тезей держал в руке. Зачем? Да чтобы его лицо легче было распознать на мониторе! Почему ему никто не открыл? Где прислуга? Я её отпустила?

Ариадна не помнила.

– Заходи! – она схватила пульт от входной двери. – Мне плохо! Я…

Тезей исчез с монитора. Дюжина ударов сердца, и он ворвался в её спальню. На ходу сбросил мокрый плащ, отшвырнул шляпу, мягко, с бережностью обнял – как же она этого ждала, как желала! – увлёк на кровать. Нет, не уложил – усадил к себе на колени. Наконец-то! Дышать стало легче. Сердца забились в унисон; граната раздумала взрываться, превратившись в учебную. Для полного счастья Ариадне не хватало телесного контакта: на ней была короткая, съехавшая с плеча ночная рубашка из тончайшего шёлка, но Тезей по-прежнему оставался одет. Его ладонь с нежностью гладила Ариадну по растрепавшимся волосам, другая лежала на обнажившемся плече. Тяжесть его рук. Надежность. Покой. Дрожь унялась, и Ариадна поняла, что засыпает.

Белый стерильный свет.

Белые стерильные простыни.

Огромная, неправдоподобно мускулистая рука. Только рука, без тела. Игла входит в вену. Палец, затянутый в латекс хирургической перчатки, давит на поршень шприца.

Озноб вернулся. Намёком, самым краешком, но вернулся.

– Ты, – спросил Тезей. – Ты тоже это видишь?!

– Что?!

Его ладонь замерла на плече Ариадны, словно прилипла. Горячая ладонь, похожая на раскалённый кусок металла. Плечо под ладонью обещало покрыться волдырями. Пот струйками стекал вниз, к локтю, и дальше, к запястью. Её пот? Его? Обоих? Сейчас это казалось важным.

– Игла входит в вену. Палец давит на поршень шприца…

– Ты тоже?! – захлебнулась Ариадна.

– Всё, как в тумане.

– Останови это! Прекрати! Пожалуйста!

Тезей молчал. Ей сделалось страшно.

– Ты не можешь?! У тебя не выходит?

– Ты хочешь это прекратить?

– Да! Да! Хочу!

– Ты хочешь купировать этот приступ и трусливо ждать следующего? Или ты хочешь прекратить убийства аватар раз и навсегда?

– Как? – выдохнула она.

– Мы войдём в цифрал с чёрного хода. Отследим причину, главного виновника. У тебя контакт с умирающей, фактически мертвой аватарой, ты будешь моим проводником. Сейчас всё вернётся. Готова?

Ответить она не успела.

Жар в плече вспыхнул с новой силой. Ариадна застонала, стиснув зубы. Ударил озноб, словно Ариадну голую вышвырнули на мороз. Она обливалась по́том, как на лютом солнцепёке. Жар, холод, лёд, пламя – всё смешалось, слилось. Из буйства стихий проступило видение: чьи-то руки вжимают электроды дефибриллятора в гору мышц. Могучее тело (женщина?!) содрогается…