оторвался от работы и стукнул аппаратом по раме, чтобы выбить остаток использованного электрода.

— Завтра вечером, в шесть часов, — сообщил Скарлат, — в лаборатории общее собрание. Будем обсуждать договор. А Купшу ты оставь в покое. Он к братьям Попеску прикреплен.

— Мне одному скучно! — ответил сварщик и засмеялся, вызывая на смех и Скарлата. Но тот молча посмотрел на него и, махнув на прощание рукой, отошел.

На следующий день у Купши были занятия на курсах, а до десяти часов он подносил электроды, таскал молоко, бегал туда-сюда. Но на третий день с утра, когда еще не собралась вся бригада, Карамиху подошел к нему и сказал почти шепотом, словно хотел сообщить неведомо какую тайну:

— С сегодняшнего дня я буду сваривать двери. Пошли со мной! Поучишься, как надо по-настоящему работать.

— Не пойду, — ответил Купша, недоверчиво поглядывая на Карамиху. — Меня искать будут. Я ведь прикреплен к Фане Попеску…

— Тебя и Скарлат будет искать? — спросил Карамиху, слегка склонив голову и прищуривая один глаз, причем его личико приобрело выражение наивного лукавства.

— Абсолютно! — Купша решительно произнес слово, которое усвоил от братьев Попеску. — Он будет меня искать и найдет. Он сказал, чтобы я был возле него и никуда не отлучался от рамы.

— Со Скарлатом я уже говорил! — соврал Карамиху. — Пошли! Тебе не обязательно быть там все время со мной. Сколько хочешь, столько и будешь.

В конце концов Купша согласился, и вдвоем они отправились в другой конец цеха. Купша послушался Карамиху, потому что не боялся его. Испытывая постоянный страх, что его «раскроют» и выгонят из цеха, Купша беспрекословно обслуживал обоих братьев, Скарлата и любого, кто давал ему поручения. Килиана он больше не желал видеть. Если Купша замечал его, то тут же старался исчезнуть из его поля зрения. Он боялся, что Килиан в любой момент может подойти и заявить: «Побаловались, и хватит! Уходи отсюда. Иди во двор, таскай кирпичи, рельсы, что хочешь. А лучше совсем уходи с завода, таких, как ты, у нас хватает. Отправляйся домой и голодай там вместе со своим семейством. Тебе удалось затесаться к нам, и, пока мы тебя не раскусили, ты, глядишь, и разряд получишь и будешь делить деньги вместе с нами!»

Купше, человеку суровому, многое повидавшему в жизни, порой приходили в голову самые детские мысли. Так, ему казалось, что все находятся в заговоре против него, что все его преследуют и втайне смеются над его наивной верой, будто он теперь уже не чернорабочий, исполняющий самую грубую и низкооплачиваемую работу, а ученик, изучающий специальность, что он скоро будет таким же, как и все рабочие на заводе. Он часто внезапно оборачивался, пытаясь уловить на лицах рабочих злую насмешку над его дурацкой верой в то, что он поднялся на какую-то ступень и стал вровень с другими.

Но Карамиху Купша не боялся и согласился работать с ним, потому что таким образом меньше попадался на глаза остальным. Поскольку сварщик относился к нему не так, как другие, Купша не очень доверял даже его мастерству, считая, что человек, который смеется над каждым пустяком, дружит с Викторицей и старается сблизиться с ним, Купшей, немногого стоит и как работник. Но Карамиху был одним из лучших сварщиков.

Карамиху повел Купшу в глубь цеха, где огромным штабелем были сложены железные двери. Слева находилась установка: между двумя высокими стальными фермами была протянута ось, на которой держался большой железный ящик, выкрашенный в красный цвет и наполненный водой. Два слесаря брали дверь, накрывали ею ящик, словно крышкой, закрепляли ее и потом переворачивали этот ящик на оси, испытывая таким образом дверь на водонепроницаемость. Под тяжестью воды железо кое-где прогибалось. Если были незаметные отверстия, их тоже помогала обнаруживать вода. Потом слесари выпрямляли прогнувшееся железо, заклепывали дверь. Дверь состояла из тонкого металлического остова, к которому в нескольких точках приваривался железный лист. После того как слесари проверяли и выправляли дверь, Карамиху там, где было необходимо, закреплял железные листы.

До десяти часов Карамиху и Купша работали вместе, то есть Карамиху держал аппарат, а Купша смотрел или помогал ему, когда нужно было поднять или положить дверь. Ровно в десять они вместе со всеми сели позавтракать, и Карамиху разделил с Купшей принесенную из дому еду. Казалось, они поменялись ролями: Карамиху все время смущался, а Купша молчал и, нахмурившись, подозрительно поглядывал на него, словно сам был мастером. Слесари, ловко манипулировавшие с дверьми, добродушно подшучивали над дядюшкой Тику, который притащил с собой «наследничка». Купша твердо решил как можно дольше держаться Карамиху, потому что, как это казалось Купше, если Карамиху даже раскусит, что за неувязка тут произошла, все равно он не сможет выгнать Купшу из бригады, как это смогут сделать братья Попеску, Килиан или Скарлат. Часов в двенадцать появился Фане Попеску в сопровождении других учеников: Филипеску, Сармеша и бывшей уборщицы, и приказал Купше идти вместе с ними очищать от окалины раму, забракованную отделом контроля. Купша тут же вскочил, чтобы бежать вслед за ними, но Карамиху неожиданно решительным и сухим голосом распорядился:

— Сиди! Никуда ты не пойдешь! Четырех человек хватит, чтобы очистить раму!

Фане Попеску бросил удивленный взгляд на строгого, нахмурившегося Карамиху, явно издевательски расхохотался ему в лицо и зашагал дальше, насвистывая громко сырбу. Купша остался на месте, недоумевая, почему же Фане Попеску не оборвал грубо Карамиху, и в конце концов решил про себя, что тот не сделал этого из презрения, которое он питал к нему. К концу рабочего дня подошел Скарлат, чтобы посмотреть, как у Карамиху идут дела, но и он ничего не сказал Купше, словно не заметил его.

На следующий день Карамиху снова увел Купшу с собой сваривать двери. Им никто не мешал, и сварщик долго возился с Купшей. Он показывал ему, как ведется сварка разными электродами, как свариваются различные металлы, как трудно сварить тонкие листы; демонстрировал, как при неправильном положении аппарата прожигаются дыры. Он предложил Купше обучить его автогенной сварке, хотя от Купши никто этого не требовал, поскольку он должен был специализироваться только на сварке рам. Но Карамиху заявил, что сварщик обязан уметь заварить где угодно и что угодно и не может ограничиваться тем, что умеет делать простой рабочий, который, десять лет изготовляя одну и ту же деталь, сам в конце концов превращается в машину.

— Если слишком долго работаешь на одном месте на заводе, — втолковывал Купше Карамиху, — если ты десять лет подряд изготовляешь только фланцы двух измерений, то иди и ругайся с