— Могу предложить вам на выбор несколько других, вполне, отметьте, легальных, путей достижения земли обетованной. Если у вас полно денег — вы экономически независимый эмигрант. Мы покупаем вам недвижимость, тысяч так за пятсот — восемьсот долларов, на первое время. Открываем на ваше имя бизнес и счет в банке. Вы обязуетесь нанимать местных рабочих и яростно способствовать экономическому процветанию новой Родины. Дело в шляпе. Вы — обладатель гринкарты.

— Вам это не подходит? Финансы не позволяют? Тогда сделаем вас, мой друг, обладателем наидефицитнейшей профессии. Оставим в покое, забудем навсегда, ваш прискорбный период армейской жизни. Не было его! Вы ведь работали на респектабельную фирму. Работали! Строительную?… Тем более! Вы инженер?… Инженер. Работали рядом со строителями? Со строителями! Больше года? Больше!… Отлично! Великолепно! Значит отныне вы инженер-строитель с многолетним опытом. Да, еще… Вы с программированием, компьютерами знакомы? В институте учили основы! Замечательно! Писали сто лет назад программки для курсовых работ? Превосходно! Так вы, батенька, еще и программист! Чего же скромничаете?

Эмиграционный бог, стащил с полки скоросшиватель, распахнул на нужной странице и ткнул пальцем.

— Вот, мой скромный друг, вы — обладатель двух ценнейших специальностей из списка утвержденного правительством сей благодатной страны. Люди, владеющие профессиями из этого списка, пользуются льготами и предпочтительны для эмиграционных властей.

— Это — второй путь. Но его можно ускорить, подкрепив выигрышем в лоторее гринкарт. Вы не знали и не участвовали? Чепуха! Забудьте. Играли и выиграли… Правда это будет вам стоить… — Он придвинул мне бумажку. Пожал плечами, развел пухлые ручки. — А, что же вы хотели, дорогой мой? За все надо платить. Как говорят наши друзья, американцы, — бесплатный сыр только в мышеловке. Ха-ха.

— Обсудите все с вашим товарищем. Очень, очень приличный человек, весьма перспективный бизнесмен. Надеюсь и ему со временем быть полезен. Прикиньте свои возможности. И вперед с песнями… ко мне. Жду.

Человек отправил в рот очередную порцию подсолнечника и протянул мне на прощание руку.

Вечером, в кабинете Димыча, мы долго обсуждали услышанное.

— С пятым пунктом у тебя как раз все в порядке. — С ходу сказал дружбан.

— С каким пунктом? — Недоуменно посмотрел на него.

— Что, забыл кто твой родной отец? — Димыч и Вася были те немногие, посвященные в историю моего происхождения, люди, кому доверил семейную тайну. — И фамилия и отчество подходящие. Документы у тебя сохранились? Помню даже подлинник справки из роддома имелся…

— Сохранились. Но звучит как-то… Неудобно все это…

— Теперь пошли такие времена, что неудобно только на потолке спать, братан. Одеяло сползает, а все остальное — путем. Так… Решено, это я беру на себя. Есть у меня знакомая нотариус. Бой-баба. Все сделает тип-топ. Тебе и дергаться не прийдется. Забашляешь только…. Ну, деньги дашь… Разве не понятно? Учи язык, отсталый!

— Второе. О языке. Надо бы тебе взять английского. Есть тут у меня концы. И недорого. Училка одна. Такая шустрая, всему научит. И не дорого возьмет. — Он черкнул в блокноте телефон и перекинул мне листок. — Звать Аня. Скажешь — от меня.

— Третье… — Он задумчиво забарабанил по прежнему тонкими, красивыми пальцами по столу. — Третье — оно же первое. Правильно мужик тебе намекнул. Сделаем тебя специалистом — строителем и программистом.

— Какой из меня строитель? Тем более программист. Теперь и языков таких нет, что мы в институте изучали, да и те давно забыл.

— Компьютер, не проблема. По вечерам посидишь у меня в оффисе, позанимаешься. Книжку достану, почитаешь как кнопки нажимать. А строитель… Помнишь как обои клеили, стены белили… потолок… — Димыч посмотрел вверх. — Гараж моему дядьке помогали класть? Помогали. Линолеум на кухне у тебя стелили, рамы красили… Молоток, гвозди, рубанок — велика наука.

— А если спросят по чертежам?

— Придумаешь что-нибудь. Да кому ты нужен? Кто тебя спрашивать захочет? Американцы — лохи доверчивые, отмороженные. Им сказали — строитель, значит и впрямь — строитель. В крайнем случае — сошлешся на плохое знание языка, мол, вопрос не понятен. Они совестливые, мучить не станут. Наоборот, еще посочувствуют, пожалеют.

— Теперь — главное. Деньги. С меня причитается за квартиру, гараж, машину. И не говори. Это здорово выручило. Можно сказать спасло. Теперь — пора платить. — Димыч задумчиво поднял голову к потолку. Потом решительно пододвинул к себе блокнот, калькулятор. Писал, черкал, счелкал клавишами. На лбу, между волосами, выступили капельки пота. Одна сползла на нос, капнула на бумагу. Димыч вытащил из кармана белоснежный платок и промакнул лоб.

— Вот примерно… Плюс выкуплю у тебя, для фирмы, квартиру, гараж, машину. Буду сдавать сотрудникам в аренду. Тем, что поценнее для дела. Это еще… — он черкнул в блокноте. Итого…

Подумал и сначала нерешительно, без нажима вывел конечную цифру. Выждал секунду и мучительно, продавливая бумагу, жирно навел ее.

— Извини, но это все, что могу дать. Сам понимаешь, бизнес требует вложений, денег.

— Ты сам назвал цифру. Я тебе верю. Согласен.

— Должно хватить, братан. Да на первое время, пока не освоишься, работу найдешь, тоже останется.

— Спасибо, Димыч.

— Не за что. Все путем, дружбан. — Он отвел глаза. Струна, еще мгновение назад связывающая нас, тихо лопнула, оборвалась, исчезла в темном углу кабинета.

— Обмоем?

— Давай.

Мы быстро, не ощущая вкуса, выпили по рюмке коньяка. Не закусывая. Не закуривая как обычно сигареты. Стоя. На прощание… Словно на похоронах.

— Не возражаешь, если сам начну расплачиваться за все, а тебе только давать отчет в тратах? Так оно надежнее. Ты же к таким бабкам не привык… — Сказал Димыч провожая меня к выходу.

— Тебе виднее. Я согласен.

Охранник с дубинкой и пистолетом, охраняющий покой элитного дома, распахнул из своей, уставленной мониторами наружных телекамер, кабинки стальную дверь подъезда и я вышел из кондиционированного благоухающего рая в сиреневый, пропахший пылью и бензином, душноватый харьковский летний вечер. Решение наконец принято… Команда рубит швартовые, и кораблю предстоит отчаливать от привычного родного берега в неведомую океанскую стынь.

Открыл дверку не успевшей остыть от дневного зноя волжанки. В кабине было душно. Проветривая, оставил дверку приоткрытой. Достал сигарету и закурил. Из подъезда высунулась голова охранника.

— Только окурок не кидайте. Не положено. — Строго каркнул и нырнул за броню, в прохладу. В вечерней полутьме рубиново подмигивал над входом огонек работающей телекамеры. Не докурив, выплюнул на тротуар сигарету, разлетевшуюся снопиком красных искр. Нажал педаль газа, выпустив клуб синего, несгоревшего вонючего дыма и уехал из оазиса капиталистического процветания по темным улицам в спальный мешок бывшего социалистического города.