– Ничего, – сказал Доусон.

– Позвони еще раз, – велел Брайант.

У него началась паника.

– Гудки, а потом голосовая почта. Значит, телефон не выключен. Может быть, она просто не может сейчас ответить? – предположил Кевин, подтверждая худшие подозрения своего напарника.

Он пошел вперед, в сторону от здания полицейского участка по направлению к дороге, в глубине души надеясь, что вот сейчас увидит Стейси идущей ему навстречу с руками, полными сэндвичей.

Брайант посмотрел сначала направо, потом налево.

Ничего.

Его товарищ все еще держал телефон в руках.

– Твою мать, Кевин! – зашипел на него сержант. – Какого черта ты…

– Ш-ш-ш-ш! – резко оборвал его Доусон.

Брайант замер.

Он смутно услышал главную тему из «Игры престолов»[108]. Это был рингтон Стейси.

Потом звук прекратился.

– Позвони еще раз, – распорядился Брайант, чувствуя, как от ужаса у него в животе начинаются судороги.

Они снова услышали мелодию, и Доусон поднял свой телефон вверх, как будто это был маяк, указывающий путь к пристани.

– Туда. – Он направился к кустам на краю парковки.

Звук стал громче.

– Нашел, – Кевин указал на самый край тротуара и внезапно воскликнул: – Боже, только не это!

Брайант проследил за его взглядом.

Передняя панель телефона была разбита и вся залита кровью.

– Хочешь? – Тревис предложил Ким пачку мятной жвачки.

Женщина покачала головой. Она не помнила, чтобы раньше Том был любителем жвачки. Для нее самой жевательная резинка было одной из самых больших загадок в жизни. В чем ее смысл? Глотать ее нельзя, от голода она тоже не спасает, так зачем ее жевать?

Тревис достал пластинку и засунул ее в рот.

Стоун пробиралась сквозь обычную для обеденного времени пробку, которая здорово ее задерживала. Она старалась не показывать своего разочарования.

– Напомни-ка мне, кой черт несет нас в дом семейства Прис, хотя мы должны ехать прямо по адресу Фионы Коули? – спросил ее пассажир.

«Когда я зацикливаюсь на чем-то, то совершенно не переношу любые препятствия, которые мешают мне двигаться с той же скоростью, с которой мчатся мои мысли, – размышляла Ким, поглядывая на шумно жующего Тревиса, – будь то машины, их водители, светофоры или другие люди».

– Потому что эта женщина еще ни разу не сказала нам ни слова правды, – сказала Стоун вслух. – Почему она бросилась к ним сразу же после ареста отца?

Том пожал плечами.

– Если мы спросим ее об этом в лоб, то на какое-то мгновение она растеряется, но быстро придет в себя и выдаст нам очередную хрень, которую мы не сможем опровергнуть, – ответила женщина на свой собственный вопрос.

– Значит, ты хочешь обратиться к ней только когда у тебя будет достаточно фактов, чтобы назвать ее лгуньей прямо в лицо? – уточнил Тревис.

– Вот именно, – кивнула Ким, сворачивая на подъездную дорогу, ведущую к особняку Присов.

Она припарковалась между «Лотусом»[109] и кабриолетом «Бентли».

– Ты думаешь, Фиона приезжала, чтобы встретиться с Дейлом? – спросил Тревис, когда они вылезли из машины.

Его коллега утвердительно кивнула. Хрустя галькой, они пошли по дорожке.

– Эти двое являются надежей и опорой своих семейств, – заметила Стоун, выходя на выложенную каменной плиткой площадку перед входной дверью.

Она подняла руку, чтобы позвонить. Ее коллега выплюнул жвачку на землю.

– Как мило, – сказала Ким, и ее рука дотронулась до украшенного резьбой молотка.

И тут она замерла – изнутри донесся шум, а потом послышался крик.

Стоун дотронулась до дверной ручки. Дверь открылась, и полицейские увидели перед собой полный хаос.

Пожилой Робсон Прис лежал на каменном полу, как куча мусора. Перевернутая каталка валялась рядом. Мэллори Прис стояла возле старика, подняв руки к горлу, а Барт Прис пытался ухватить своего деда под мышки.

– Не так, придурок! – кричал Робсон.

Для слабосильного старого человека у него был на удивление суровый и режущий слух голос.

– Переверни же меня, идиот! – грохотал он. – Ты слишком слаб, чтобы меня поднять!

Тревис сделал шаг вперед, чтобы помочь Барту.

Робсон Прис поднял голову, а Мэллори вытянула вперед руку.

– Не прикасайтесь ко мне! – прорычал старик, извиваясь на полу.

Том посмотрел ему в глаза.

– Прошу вас, мистер Прис, позвольте…

– Вон из моего дома, кто бы вы ни были. Убирайтесь!

– Мне очень жаль, папа, – произнесла Мэллори, выступая вперед.

– Прекрати хныкать, женщина! – снова закричал Робсон, и его дочь заметно вздрогнула.

Барт вновь нагнулся и дотронулся до плеча своего деда.

– Дедуля, просто попробуй…

– Не трогай меня, гомик! Позови сюда своего брата. Позовите Дейла!!!

Мэллори выбежала из холла.

– Дед, я сам все сделаю, – сказал Барт, опускаясь на колени.

– Отвали от меня, извращенец несчастный! – огрызнулся старик, и в этот момент в холл вбежал Дейл.

На его лице появилось удивленное выражение, когда он увидел полицейских, но все его внимание было сейчас занято человеком, лежащим на полу.

Стоун заметила его неофициальную одежду, состоявшую из джинсов и свитера и сильно отличающуюся от строгого костюма, в котором они видели его накануне.

– Отвали, Барт, – сказал он, отталкивая брата в сторону.

Ким заметила, как блеснули глаза Барта. Как будто то, что его прогнал собственный брат, оказалось последней соломинкой[110].

Он ничего не сказал и вышел из дома.

– Может быть, вы тоже уйдете? Пожалуйста, – попросил Дейл, вставая на колени рядом со своим дедом.

Мэллори направилась куда-то в глубину дома, а Ким и Тревис вышли на улицу.

Стоун заметила Барта, стоявшего у края стены. Он опирался на кирпич и смотрел себе под ноги.