удавалось. Допив бокал вина после третьей перемены блюд, я извинился и, поцеловав графине ручку, вышел из гостиной. Обед занял два часа. Время близилось к вечеру, а мне нужно было собрать свои вещи. Их было не очень много, и я быстро справился с этой задачей.

Особых дел больше не наблюдалось и я пошел к управляющему с тем, чтобы оговорить дальнейшие наши действия по отъезду. Он только что отобедал в своем кабинете и сидел, попивая белое терпкое вино с виноградников имения. Предложив мне сесть, он налил полный фужер и, подняв свой на уровень глаз, произнес:

– Люблю это вино, в нем такой букет и непревзойденный аромат. Этот сорт винограда граф в свое время привез из Италии. Трудно он приживался здесь. Долго не могли подобрать технологию, но когда приноровились, то дело пошло на лад. Используем его для внутреннего потребления, хотя желающих среди гурманов из высшего света − хоть отбавляй. Когда приезжают в гости, то требуют это вино. А оказалось все просто, надо было дать винограду чуть повянуть на солнце, и тогда он дает отличное вино. Но то, что вы пьете, отличается от того, которое мы подаем гостям. Этого делается еще меньше, потому, что технология его приготовления очень необычная. Когда мы собираем этот виноград, то не сразу его давим, а пару дней держим в холодном подвале, чтобы законсервировать то, что дало ему солнце. Ну а затем выносим во двор, высыпаем в дубовые кадки, и девушки, я подчеркиваю, девушки, а не женщины и не пресс, давят его три дня подряд, ну а потом обычные процедуры. И оказывается, недаром говорят, что иное вино очень сильно бьет в голову, почти как молодая девушка. Вот то, что вы сейчас пьете, выдержано пять лет, есть и более старые, но мы их держим для особых случаев, так что не обессудьте.

Заинтригованный, я взял бокал, повертел в нем вино и понюхал. Букет был необычен. Затем я сделал пару маленьких глотков, наблюдая, как вино постепенно входит в меня. Вкус был изумительный, и описать его довольно сложно. Но главное то, что это вино давало тебе сразу те живительные силы, которые так необходимы нашему организму. Недаром с древности хорошее вино считалось лекарством, и древние греки и римляне всегда его имели при себе. Если человек уставал или у него снижался тонус, то только вино, в разумных пределах, ставило его на ноги.

– Да, − сказал я, продолжая смаковать вино, − вы меня приятно удивили. Чувствуется, как оно сразу поднимает тонус, вот так бы в этой сырой Англии сидеть возле камина и попивать такое вино, прелесть!

– Я вам презентую несколько бутылок и вдобавок еще нашу особую водку. Тут у нас в Крыму каждый помещик имеет свой рецепт приготовления этого традиционного напитка. Так вот, наш рецепт будет почище шотландского виски и смирновской водки. Вы потом меня вспомните.

И он громко позвал слугу, который отвечал за винные подвалы. Отдав ему распоряжение доставить в мою комнату эти презенты, он вернулся к разговору.

– Изменений никаких нет в вашем расписании?

– Нет, все как запланировали.

– Графиня уже почти готова, остались кое-какие детали, ну вы знаете, как всякая женщина, она по двадцать раз перебирает то, что ей надо взять, а что оставить, а потом вспоминает, что она забыла что-то, и начинает перебирать опять. Но это все мелочи. И как мы определились, мы будем готовы к девяти часам.

– Я знал, что вы человек слова и на вас можно будет положиться, − отвесил я ему комплимент.

И это было действительно так. Мы мило поболтали с ним пару часов, и я отправился готовиться к отъезду.

Нас ждет туманный Альбион

В назначенное время все отъезжающие собрались на пирсе. Чарльз Гарольд попыхивал трубкой, графиня уютно устроилась в плетеном кресле, кутаясь в шерстяную шаль оринбургской работы, и я, вглядывающийся вдаль, ища признаки приближения обещанной нам лодки. Но пока все было тихо. На море поднялся легкий бриз, заметно увеличились волны, которые стали более беспорядочно биться о причал. Контрольное время было на исходе.

Неужели что-то опять случилось? Эта мысль все настойчивее стала посещать меня. Наконец, где-то без двадцати минут десять со стороны моря послышался легкий гул, который затем перешел в характерное тарахтение бензинового мотора, и без пяти десять уже знакомый нам катер причалил к пирсу. Матрос, ловко соскочив с него, примайновал к причалу и перебросил на него трап, по которому сошел мичман и, представившись, извинился за опоздание и пригласил нас на борт. Первой взошла графиня, поддерживаемая матросами, затем погрузился со своими вещами Гарольд и, наконец, дошла очередь до меня. Попрощавшись с управляющим и обнявшись с ребятами, я взошел на борт мотобота, и он, сделав разворот, направился в открытое море.

Нас разместили в каюте, где мы просидели около часа. Наконец двигатель мотобота замолк, и он остановился, покачиваясь на все увеличивающихся волнах. Нас пригласили на выход. Для графини спустили лебедку, на которой была приделана скамейка, бережно усадили туда ее и подняли на палубу. Нам же с Гарольдом пришлось добираться туда по плетеному веревочному трапу, спущенному сверху по борту корабля. Затем подняли мотобот. На палубе нам представился командир корабля и его помощник. Они пожелали нам приятной поездки и после небольшого отдыха пригласили нас с Гарольдом в кают-компанию. По морской традиции, женщин туда не пускают, поэтому извинившись перед графиней, он предложил отужинать ей в своей каюте.

Вообще необходимо отметить, что все моряки независимо от национальности очень настороженно относятся к женщине на корабле, тем более здесь, учитывая английские традиции.

Затем при помощи стюарда нас разместили по каютам. Мне попалась довольно миленькая и уютная, несмотря на габариты. Здесь кроме откидывающейся кровати был приставной столик и умывальник, то есть все, что необходимо. Не упел я распаковать свои вещи, как на корабле пробили склянки, затем заиграла боцманская дудка, перебиваемая топотом башмаков, и минут через десять корабль, вздрогнув, потихоньку двинулся вперед. Начался новый этап путешествия навстречу поставленной передо мною цели.

Где-то через час в каюту постучали. Это был стюард, пришедший сопроводить меня в кают-компанию. Открыв дверь и пропустив меня туда, он сразу ретировался, а я остался стоять в небольшом помещении, где за круглым столом сидели офицеры корабля и Чарльз Гарольд. Увидев меня, капитан корабля встал, подошел ко мне и, дружески приобняв за плечи, произнес:

– Господа офицеры, разрешите представить вам поручика Потемкина, который, скажем так, выполняет деликатную миссию на нашем корабле,