для выяснения. Об этом событии во дворце напоминали щербины от пуль, оставленные на стенах, да сорванные с петель двери. Их в первую очередь интересовало золото, серебро и какие-то ящики. Это уже потом рассказала прислуга, которую они захватили в плен. Так что, судя по всему налет был не случайным, а заранее спланированным.

Чарльз, шокированный увиденным и недавно пережитыми нами событиями, схватился за голову, бормоча себе под нос:

– Кошмар, какой кошмар! Как далеко здесь до цивилизации, как долго это будет продолжаться и что из этого получится? − и вопросительно посмотрел на меня.

– У меня нет ответов на ваши вопросы, Гарольд. Я тоже хотел бы это знать. Почему вполне благополучная страна в один момент оказалась в пучине хаоса, ненависти и непринятия друг друга? Может быть, каждая страна проходит через такие коллизии? Ведь и в Англии в былые времена происходило что-то наподобие того, что происходит сейчас в России. А причины могут быть разные, все зависит от характера, культуры и взаимоотношений, которые складываются в том или ином обществе. Но все равно от этого нам не легче.

Слушавший наш диалог управляющий улучил момент и, прервав нашу беседу, предложил отдохнуть после трудной дороги и пригласил на обед. Я, извинившись, пошел в свою комнату, куда уже занесли мои вещи, а Чарльза повел сам управляющий.

Часа через два мы были приглашены на обед. Он, как и все в этом доме, проходил в английском стиле, при свечах, с бутылкой шампанского, которая мирно прохлаждалась под струйкой холодной воды в большой искусственной раковине прямо возле обеденного стола и приобретала в связи с такой сервировкой особый шарм. Это так понравилось Гарольду, что он серьезно подналег на этот божественный нектар, который сделал его более раскованным и очень любезным с графиней. В основном беседа шла между ними. Они нашли общих английских знакомых, и весь их разговор крутился вокруг них.

Одной бутылки оказалось мало, и по знаку управляющего в раковине появилась еще одна, более восхитительная на вкус. Дело в том, что каждое вино имеет свой градус охлаждения, и для того, чтобы оно одарило вас своим ароматом и вкусом, надо знать его. И тогда оно само как бы тает во рту и дарит нам радость его восприятия, тем более шампанское. Если Европа пьет его в натуральном, сухом виде, то напиток, которым угощали Гарольда, был полусухим и достаточно выдержанным. Его вкусовые качества были с восторгом восприняты им, и он, отпустив все тормоза, с удовольствием вливал в себя бокал за бокалом, ощущая всем своим телом, как холодные исрящиеся пузырьки проходят по его внутренностям, придавая ему радость и наслаждение. Это было видно по его лицу. Глотнув из бокала, он как бы замирал, прислушиваясь, как шампанское идет по его пищеводу, затем довольно крякал и открывал глаза, продолжая беседу.

Я почти не вмешивался в их разговор. Быстро поев, я извинился и вышел во двор, чтобы немного пройтись и продумать завтрашний день, день нашего отъезда. Сегодня вечером мне необходимо будет выйти на связь с английским крейсером и оговорить время погрузки на корабль. Днем это делать было нельзя, слишком много любопытных глаз, а вот вечером, эдак часиков в девять, можно было бы и начать эвакуацию. С нами должна была отправиться и графиня, а управляющий оставался здесь приглядывать за имением.

Я медленно спустился к морю, затем потихоньку прошелся по парку, а потом, поднявшись мимо львов к восточному входу, зашел в зимний сад, где присел на скамейку и попытался расслабиться. Мягкий, насыщенный ароматом цветов воздух, дополняемый неназойливым щебетанием птиц, способствовал этому.

Минут через десять я вошел в свое подсознание, постепенно очищая его от всего лишнего, и расширил проход вверх к вершинам видения будущих событий. Это примерно как медитация у йогов, только она немножно отличается приемами достижения цели и задачами, которые ставятся. Если для них главное − путешествие, то для меня было главным найти ответы на вопросы о будущих событиях и возможных действиях с моей стороны. Слишком многое было поставлено на карту, и по мере моего продвижения вперед с противоположной стороны усиливалось и противодействие всем начинаниям, поэтому надо было разобраться, что может ждать нас впереди.

Сначала перед мной заклубилось облако, накрывая меня с ног до головы, затем сплошной туман сменился отдельными кучевыми облаками, которые по мере продвижения вперед стали приобретать какие-то формы, напоминающие то животные, то человеческие фигуры. Они летели мне навстречу, то крутясь, то переворачиваясь, то раскинув руки, словно пытаясь приостановить меня в моем движении вперед. Прорвавшись сквозь них, я вылетел на белоснежно-голубую водную гладь, по которой стремительно летела красавица шхуна под голубыми парусами, мощно рассекая волны, плавно уходящие вдаль от ее бортов. На шхуне было заметно какое-то движение. Я опустился пониже и попытался рассмотреть, что там происходит.

Когда я завис над мачтами, то, к своему глубокому удивлению, увидел себя стоящим на капитанском мостике и глядящим в подзорную трубу куда-то вдаль. Рядом стояли мои компаньоны и о чем-то оживленно вели разговор. Но я их не слышал, а они меня не видели. Специфика этих вхождений в другой мир состояла в том, что ты мог видеть, присутствовать при событиях в прямом и переносном смысле, но говорить и слышать не мог. Здесь все происходило как бы на самом деле, и в то же время было что-то не так, необходимо было учиться правильно разбираться в том, что ты видел и какие действия там происходили. Общаться с «живущими» там личностями можно было только телепатически, что было дано не каждому.

Корабль продолжал мчаться уверенно вперед, подгоняемый попутным ветром. Вдруг капитан засуетился на мостике, показывая что то своим спутникам на горизонте. Те внимательно стали смотреть в то место, которое он обозначил. Заинтригованный, я поднялся повыше, чтобы рассмотреть, что же там такое они увидели, и замер от удивления. Навстречу шхуне мчался огромный кит, выбрасывая струи воды в пространство над собой, которые с грохотом падали обратно вниз, образуя в воде воронки больших размеров. Его скорость была огромной, и когда он вылетал из воды, то поднимался над ней на несколько метров и с шумом падал обратно, расплескивая ее во все стороны, словно в бассейне.

Казалось, катастрофа неминуема, времени для маневра у шхуны уже не было. Как раз в это время подул очень сильный ветер, и на моих глазах шхуна в тот момент, когда кит ушел в очередной раз под воду, поднялась в воздух и пролетела над чудовищем,