— Его выкинуло в тот день на берег аккурат к моим ногам, — негромко начала Фелиция. — Я бы не поверила, если бы сама это не увидела, своими собственными глазами, но это натурально выглядело так, будто море попросило меня помочь, что ли… Не знаю, как объяснить… Лучше посмотри на это сама. Вон, видишь? Видишь, как волна прямо к моим ногам выносит тело? Одинокая такая волна и так далеко захлестнула на берег… Совершенно неестественно, так в природе не бывает. Когда я позже узнала, что это дреймон, то стало понятно поведение моря — оно спасало так свою родную плоть. Ведь считается, что древние дреймоны вышли из моря, что именно море даровало жизнь дреймонам однажды. А Дрейк правда последний дреймон во всем мире… Нет таких больше, он единственный. Вот море отчаянно и пыталось его сохранить. По странному стечению обстоятельств мы тогда с моим куратором и нашей группой студентов сумрачной академии задержались на этом острове и этом берегу, хотя должны были отчалить раньше. Но вот же… Не отчалили. Сначала это показалось чудесной случайностью, хотя на самом деле мироздание нарочно сложило так события, чтобы мы с учебной группой оказались тут ровно в тот момент, когда последнему умирающему дреймону понадобилась наша помощь. Море одарило его своей силой… Щедро. Очень щедро. Достаточно щедро для того, чтобы дотянуть до встречи с тем, кто мог бы вернуть Дрейка к жизни. Так вышло, что этим человеком стала я.

— Что с ним произошло? — напряженно спросила я.

Фелиция не сразу ответила. Она тяжело вздохнула, сцепила пальцы в замок на коленях, не отрывая взгляда от проекции Дрейка из воспоминаний. Потом наконец заговорила:

— Не всё было ясно тогда, но к сегодняшнему дню известно, что бывшая невеста Дрейка накачала его дурманящими травами, лишив временно возможности колдовать, возможности оказывать сопротивление. А его брат, Дрейкоб, был в сговоре с Виолеттой и помог закончить начатое…

— Дрейкоб пытался убить собственного брата? — в ужасе произнесла я.

— Ну… Там как дело было… Дрейк доверился своей невесте, они жили вроде как душу в душу — как он тогда думал. Решил остепениться. А у дреймонов в традиции — доверить тайну своего происхождения невесте. В конце концов, женщина должна знать, что их теоретический будущий ребенок унаследует магический дар своего отца, верно? А значит, станет продолжателем рода дреймонов. У них этот дар именно по отцовской линии передается. Я специально акцентирую на этом внимание, чтобы ты понимала, насколько это важный момент был для Дрейка. Насколько важно ему, как последнему дреймону, продолжить свой род и насколько сложно ему было доверить тайну о себе кому-то. Он раскрывал душу, сердце… Доверял самое важное…

— А Виолетта… только этого и ждала, да? — понимающе хмыкнула я.

Фелиция кивнула.

— Она ради этого признания, ради точной информации, что Дрейк — последний дреймон во всем мире и ввязалась во всю эту авантюру с "невестой". Она никогда его не любила… Скорее наоборот — ненавидела. Виолетта — адептка всех ненавистников дреймонов. Она из числа тех, кто был убежден, что именно из-за дреймонов ее народ, ее раса водных гарпий была однажды оттеснена на задворки Тироля и возведена в ранг неугодных. В общем-то, так и было когда-то давно, да только сколько лет уж миновало… Но Виолетта — сумасшедшая идейная фанатичка, готовая на всё во имя некой придуманной великой цели. Вот она считала своей великой целью — очищение мира от дреймонов, от этих порождений тьмы, а дреймоны черпают именно черную магию. По некоторым косвенным признакам, по слухам о Морском Дьяволе Виолетта догадалась об истинной сущности Дрейка и решила докопаться до истины… что ж, у нее это получилось.

— А что потом? — поторопила я, сгорая от любопытства. — Дрейк признался в своей истинной природе, Виолетта, небось, разыграла целый спектакль, усыпляя бдительность Дрейка, опоила его чем-то… А что потом? Как он в море-то оказался?

— А они его выбросили. Виолетта с Дрейкобом.

— Как это? — опешила я. — Что, вот просто взяли и выбросили в море на съедение акулам?

— Ну да, — кивнула Фелиция. — Просто взяли и выбросили. И именно что на съедение акулам. Дрейкоб самолично в этом не участвовал, зато договорился с ныне уже покойным начальником портовой охраны, чтобы тот помог тайком вывезти тело подальше от берега и швырнуть его на съедение акулам. Начальник был не против заработать за одно такое грязное дельце свой годовой заработок, а потому молча сделал всё как просили под строгим контролем Виолетты, которая как-то раззадорила акул, приманила их, разозлила… Не знаю, что именно она сделала, но факт остаётся фактом: ослабленного Дрейка швырнули на съедение акулам, проследили, чтобы те начали раздирать его на части. А сами вернулись на берег как ни в чем ни бывало.

Я почувствовала, как к горлу подкатила тошнота.

Мне… даже сказать было нечего. Я просто в ужасе смотрела на Дрейка, того Дрейка из прошлого, и пыталась уложить в голове картинку происходящего. Картинка складываться не желала, потому что это было слишком дико для меня.

— Дрейк был очень плох, когда попал в руки нашей учебной группы и конкретно в мои руки. Он был в сознании, истекал кровью, его сильно покромсали акулы, которых специально натравили на Дрейка…

— Насколько сильно? — почему-то шепотом спросила я.

Фелиция снова тяжело вздохнула.

— Ну, я не просто так выбрала столь далекую точку наблюдения за всей этой картиной. А специально, чтобы ты не могла рассмотреть жуткие детали. Например, насколько сильно пострадали руки и ноги. Акулы его истязали, трепали нарочно… Не знаю, в какой момент и почему они оставили его в покое. Подозреваю, что как раз само море каким-то образом помешало. Деталей не знаю, и Дрейк сам этого не знает, так как… Ну, в общем, ему некогда было думать о том, в какой момент и почему акулы все-таки оставили его в покое. Я… не представляю, каково было Дрейку пройти через это. Настоящий Ад. Знаешь, его накачали такой дрянью, при которой он был недееспособный, сопротивляться не мог, колдовать не мог, но при этом даже сознание от боли потерять не мог, представляешь? Он всё осознавал, каждую секунду этого своего персонального Ада, даже без возможности отключиться и уйти в спасительную бессознанку. И утонуть ведь не мог, и под водой он раньше спокойно мог дышать, так что захлебнуться ему не посчастливилось. Жуткое состояние, рассчитанное на то, чтобы человек мучился до последней капли крови, когда совсем уж сердце не остановится. Так что Дрейк всё слышал и всё чувствовал… Всё. Начиная с того момента, как его одурманили и наговорили ему напоследок кучу ласковых слов в стиле "море тебя породило, от моря и подохнешь, наслаждайся", и заканчивая жуткой болью, пронзающей всё тело. Обычный человек в таком состоянии погиб как минимум бы от колоссальной потери крови и болевого шока, но Дрейк, к счастью, обычным человеком не был, ну и море ему помогло продержаться, конечно…

Я молча слушала Фелицию, а по щекам моим катились слезы.

Я смотрела на группу людей там, на берегу, обступившую фигуру едва живого Дрейка. Смотрела на окровавленный песок и алую воду. Пыталась понять, как Дрейк вообще всё это выдержал и не сломался морально? Он не походил на забитого человека, который боялся всего на свете, скорее уж наоборот. Но так же он не был похож на человека, который ненавидит всех вокруг. И вообще, он был таким нежным и ласковым со мной… Как он смог остаться человечным после… после всего вот этого вот?