Но самое главное — американцы никогда не посмеют обвинить их в чем-либо. Никогда! Потому что они — главные спонсоры всех американских политиков на протяжении последних тридцати лет. Главные поставщики нефти в страну. Одни из основных покупателей вооружений. Признать, что именно сауды сотворили такое — значит отправить в политическое небытие весь политический бомонд США и лишиться основных заказчиков вооружений. Это — политическое самоубийство для самих США, это все равно что снять штаны перед всем народом.

Афганистан — разменная монета в игре, его не жалко, — пусть США бомбят его, вторгаются. И их всех они отдадут на погибель. Не жалко и Пакистан — как-то раз они уже обращались к ним, к военным, контролирующим Пакистан, просили продать за любые деньги ядерное оружие, технологии его производства, но получили отказ. Значит, Пакистан тоже можно разменять, а потом, когда народ взбунтуется, когда к власти придут ваххабиты, вот только тогда он станет нужным в этой игре. Пакистан. Земля чистых…

— Что мы будем делать?

— Генерал принял решение. Мы должны сломать их игру. Нельзя допустить, чтобы нами расплатились, как монетой в дукане.

— Афганистан?

— Его придется сдать.

Бригадир не сказал — это моя страна. Но подумал.

— Мы в шаге от победы.

Генерал Бабар похлопал его по плечу.

— Эти подлые негодяи в своих дворцах расплатятся. Дай только срок…

— Талибан?

— Все придется бросить. Мы не можем найти этого ублюдка, он всегда работал на них. Аллах да покарает его за его черную душу.

Про кого речь — было понятно и дураку. Усама бен Ладен.

— Мой приказ.

— Эвакуироваться. Собирать всех своих людей. Вероятно, придется провести чистку в службе, чтобы успокоить американцев. Наши люди уже подыскивают временное прикрытие для таких, как ты и я.

Бригадир Шариф упрямо набычился:

— Я останусь здесь.

— У тебя приказ.

— Людей я отправлю. Я не вправе распоряжаться их жизнями, но я вправе распоряжаться своей.

Генерал Бабар, вопреки ожиданиям, не заорал, не затопал, не приказал арестовать бригадира Шарифа.

— Зачем? — спросил он.

— Жизнь не заканчивается сегодняшним днем. Мулла — наш человек, он нам пригодится. Если сохранить хоть крохотный уголек — из него можно раздуть пламя.

— Нужен ли он нам?

— Нужен! Нужен, Насрулла-эфенди! Потому что если американцы легко возьмут Афганистан — они почувствуют вкус к победам. Кто знает — на кого они замахнутся после этого?

Генерал какое-то время размышлял над словами бригадира Шарифа. Потом утвердительно кивнул:

— Твое дело, делай что хочешь. Но сначала ты должен выполнить приказ. Когда придут американцы — здесь не должно остаться ничего из нашего. Ничего, ты понял меня?!

— Так точно, господин генерал. Ничего.

* * *

Эвакуация пакистанского персонала, оборудования, уничтожение разведывательных пунктов заняли намного больше времени, чем предполагалось, потому что в стране был полный бардак. Отправить всю технику самолетами не удалось, самолет сделал только три рейса и больше не прилетал — видимо, опасались американцев. Пришлось нанимать гражданские машины, отправлять технику, людей по разодранной на части стране, по опасным дорогам, куда, чуя скорую смену власти, выходили пограбить все, кому не лень. Когда бригадир Шариф закончил эвакуацию и остался в стране с двумя телохранителями и водителем — американцы уже действовали вовсю.

Связь накрылась к чертям, никто ничего не знал — где командование, кто командует, что вообще происходит. Он видел, как на глазах разваливалась армия, толком еще и не бомбили — но кто-то уже разбредался по домам, кто-то просто бессмысленно метался по уезду, не зная, что делать. Движение Талибан, возникшее, словно птица Феникс из небытия, сейчас стремительно таяло, как кусок сахара, брошенного в чашку с горячим чаем.

Информация приходила безрадостная. Усама бен Ладен, неизвестно откуда, сделал заявление и взял на себя ответственность за события 9/11, что лишний раз доказывало, что он саудовский агент, бригадир Шариф не исключал, что Усама уже находится у американцев.

Они нашли муллу Омара и самых близких к нему людей в окрестностях Кундуза, в небольшом селении, где ему не нашлось никакого другого пристанища, кроме гостевого дома, который был в каждом селе. Около дома были две автомашины, русский «УАЗ» и «Тойота», закрытые чехлами, с муллой Омаром было всего шесть человек. Связи — нормальной связи — не было ни с кем, только стандартные рации.

«УАЗ», на котором ездил бригадир Шариф (для Афганистана — машина самое то, проходимая и простая), остановился около дома, бригадир вышел из машины — и дула автоматов, направленные на него, опустились. Здесь его знали, и знали хорошо.

Мулла Мохаммад Омар, одноглазый, который потом станет вторым из разыскиваемых террористов во всем мире, — сидел на покрывале, постеленном прямо на земляной пол, ел лепешку и пил кислое молоко — обычная еда кочевников. Рядом с ним была большая сумка, и тут же работало радио. Увидев бригадира, он показал на место напротив себя.

— Сядь и раздели со мной мою скудную трапезу, гость из Пакистана… — сказал мулла, — ведь каждый гость послан нам Аллахом.

Мулла Омар, несмотря на то, что потом начнут говорить пропагандисты, в быту всегда отличался личной скромностью, у него никогда не было золота, не было счетов в банках, питался он очень скромно — и это была не поза, он действительно так жил, и многие талибы из идейных жили так же. Может быть, поэтому афганцы выступают против власти, которая торгует наркотиками, имеет миллиардные счета в западных банках, строит трехэтажные виллы с фонтанами, когда у большей части их подданных нет и глотка чистой воды, и похищает маленьких мальчиков в гаремы.

— Я не покидал Афганистана в течение последних четырех месяцев, — сухо сказал бригадир, садясь напротив и принимая лепешку.

— Не хочешь ли ты сказать, что ты стал правоверным мусульманином, идущим по пути джихада? — спросил мулла, но не с подозрительностью, а с какой-то горькой иронией. — Аллах свидетель, нам нужен каждый человек, готовый воевать за нас.

— Готовый умирать за нас, — поправил бригадир, откусив от лепешки, — но нужна ли их смерть Аллаху?

— Видно, что ты не правоверный. Любая смерть на пути джихада угодна Аллаху, и каждому шахиду — рай.

— Я не правоверный. Я — профессионал. Меня учили русские, а это — видит Аллах — лучшие учителя из тех, какие здесь были. Когда русские пришли сюда — два года не было войны. Но потом она все же началась. Мы идем по земле, где нас не ждут, где мы не нужны. С тех пор как мы подошли к Пандшерскому ущелью, мы больше не пользуемся поддержкой людей. Люди в Пандшерском ущелье, и тот же генерал Достум готовы пойти на сделку с самим Иблисом, только бы уничтожить нас. И они уничтожат, а американцы им помогут. Много ли чести в том, чтобы потерять свое войско в заранее проигранном сражении.