исключает существования у всех ранних религий классового общества общих существенных черт. Все эти религии являются политеистическими. Каждая из них представляет собой совокупность культов большего количества богов. И хотя один из этих богов (в разное время не один и тот же) считался главным, ни одна из таких религий не представляла собой сколько-нибудь стройной системы. Они были нагромождениями самых различных верований, включая не только политеистические, но и демонические, фетишистские, магические, а также многообразных обрядов, большого числа мифов. «Египетская религия, — писал М. Коростовцев об одной из таких ранних религий классового общества, — представляет собой очень сложный феномен, соединение часто противоречивых, а порой и взаимоисключающих веровании, возникших в разные времена и в разных частях страны»[628].

Ни в одной из этих религий не было одного единого религиозного учения, которое бы охватывало и объединяло все входившие в ее состав религиозные представления, что не исключало существования мифологических и теологических систем. И вообще в применении к этим религиям говорить о религиозных учениях в точном смысле слова не приходится. Можно говорить лишь об отдельных идеях, которые выражались в разных формах, включая и мифологическую. И важнейшей из них была идея вечности, незыблемости, святости существующего общественного порядка вообще, существующей власти в первую очередь.

По представлениям древних египтян, существующей общественный порядок был создан богами. Первыми царями были сами боги, а современные правители — фараоны являются потомками богов и их земным воплощением[629]. Поэтому всякое посягательство на власть фараона есть преступление против богов, которое не может остаться безнаказанным. Согласно одному из древнеегипетских мифов, когда люди замыслили злые дела против бога Ра, который был первым фараоном, тот решил их истребить. И только тогда, когда значительная часть рода человеческого была уничтожена, Ра сжалился над людьми[630].

Здесь мы сталкиваемся и с определенным объяснением общественных явлений, включающим в себя их оценку, и с определенной программой поведения. Однако последняя касается только одного аспекта поведения людей. Это не означает, что ранняя религия классового общества не пыталась более детально определять поведение людей. Однако в конечном счете это сводилось к появлению множества ритуально-бытовых предписаний как позитивного, так и негативного характера. Все эти предписания, как правило, не были по своей природе морально-этическими. Исследователи, например, специально отмечают почти полное отсутствие в египетской религии эпохи Древнего царства нравственного элемента. Они говорят об ее по преимуществу магическо-ритуальном характере[631]. Все это справедливо и по отношению к другим ранним классовым религиям. Обрядность в них играла колоссальную роль. Принадлежать к той или иной религии, прежде всего, означало исполнять ее обряды и соблюдать ее предписания. Такой по преимуществу ритуальный характер этих религий был связан с их ориентацией на естественный мир. Путем выполнения обрядов и соблюдения ритуально-бытовых предписаний люди стремились отвратить несчастья и обеспечить успех своей практической деятельности.

Этот по преимуществу обрядовый характер ранних религий классового общества во многом обусловливал их как этноинтегрирующую, так и этнодифференцирующую роль. «Во всех религиях, существовавших до того времени, — писал Ф. Энгельс, имея в виду ранние религии классового общества, — главным была обрядность. Только участием в жертвоприношениях и процессиях, а на Востоке еще соблюдением обстоятельнейших предписаний относительно приема пищи и омовений можно было доказать свою принадлежность к определенной религии… На Востоке свирепствовала система религиозных запретов… Люди двух разных религий — египтяне, персы, евреи, халдеи — не могут вместе ни пить, ни есть, не могут выполнить совместно ни одного самого обыденного дела, едва могут разговаривать друг с другом»[632].

Ранние религии классового общества, с одной стороны, в главном сходны между собой, с другой — качественно отличны от сотериологических. Они относятся к одному определенному типу религий классового общества, который нуждается в обозначении. Термин «национальные религии» не очень удачен во многих отношениях.

Учитывая, что в этих стихийно возникших религиях огромную роль играли традиции и ритуал и отсутствовало единое учение, мы будем называть их традиционно-ритуальными религиями.

* * *

Как явствует из всего того, что было сказано выше, дальнейшее развитие от уровня, представленного традиционно-ритуальными религиями, предполагало, во-первых, возникновение подлинных религиозных учений и тем самым превращение религии из нагромождения верований и обрядов в более или менее стройную систему; во-вторых, появление сотерических идей — идеи сверхъестественного спасения и идеи посмертного воздаяния. Эти два процесса совершенно не обязательно должны были совпадать.

Известен такой вариант развития, когда появляется и оформляется идея загробного воздаяния, а подлинное религиозное учение не возникает. Примером может послужить эволюция древнеегипетской религии. В ней, начиная с конца Древнего царства и особенно с первого переходного периода, получает развитие идея посмертного воздаяния и загробного суда. Культы некоторых богов приобретают достаточно четко выраженный сотериологический характер. Примером может послужить культ Осириса[633]. Однако подлинного религиозного учения, которое охватило бы и систематизировало представления о том или ином божестве, не говоря уже о древнеегипетской религии в целом, не возникло. Лишь в дальнейшем, когда некоторые сотериологические культы, возникшие в Египте, получили широкое распространение за его пределами и по существу превратились в самостоятельные религии, внутри них произошла известная унификация.

Противоположная картина наблюдается в развитии древнекитайской религии. В ней не зародилось никаких сотерических идей, но появилось достаточно разработанное и стройное учение. Такое учение с неизбежностью должно было иметь конкретного творца. Им был Конфуций, живший, согласно традиции, в 551–478 гг. до н. э. Его система, прежде всего, выступала как определенная программа поведения, охватывавшая все сферы человеческой жизни. Это было учение о правильном поведении и праведной жизни. В нем меньше всего уделялось внимания сверхъестественному миру и сверхъестественной силе. На этом основании некоторые исследователи утверждали, что конфуцианство вообще не было религией.

Конфуцианское учение, взятое само по себе, действительно не есть религия. Но оно само по себе никогда и не существовало. Оно возникло как своеобразное дополнение к ранее существовавшей достаточно развитой древней китайской религии, ничем существенным не отличавшейся от других ранних религий классового общества. Все положения этой религии были полностью приняты конфуцианством как сами собой разумеющиеся и не подлежащие сомнению. «Древнекитайская религия, — писал один из исследователей, — была безмолвно принята конфуцианством в свои недра и слилась с новым учением, которое было пополнением незатронутых ранее вопросов»[634].

Возникнув в качестве элемента религии, собственно конфуцианство всегда представляло собой не просто учение, а религиозное учение. Результатом появления собственно конфуцианства было преобразование всей древнекитайской религии