— Мой господин! У меня плохие новости. В Угенмаре дворцовый переворот. Кучка заговорщиков во главе с бароном Ниеддом захватили королевский дворец и свергли вашего отца…

— Что с ним? — похолодел принц.

— Король Оршенн Второй, ваш отец, погиб от рук кого-то из них. Вместе с ним погибла ваша мать, старший брат и обе сестры… Мне очень жаль…

— Барон Ниедд? — скрипнув зубами, прошипел мальчишка. — Тварь… Когда? Когда это случилось?

— Месяц и четыре дня назад. В день рождения принцессы Илии… — глядя в пол, пробормотал сержант. Я не поверил слухам, и ездил туда сам… Их всех больше нет, мой господин… Я видел тела, вывешенные на стенах королевского дворца… Их не снимут до праздника Урожая…

— А барон Мирнур? Койжерр? Метц? Что, не нашлось ни одного человека, который бы не испугался защитить короля?

— Все произошло очень быстро! Те, кто пытался остановить Ниедда, перебиты.

Мирнура и Койжерра четвертовали, а вот барон Метц успел сбежать… Но один — его жену продали в солдатский лупанарий…

— За что? — вспомнив милую, тихую, вечно застенчиво улыбающуюся баронессу, Сенз чуть не заплакал.

— За то, что ее муж не дал себя казнить… Там ужас что творится, мой господин…

Народ пытается сбежать из столицы, но это мало кому удается — в город ввели войска… На всех дорогах — патрули. Новый король пытается заставить себя уважать. Или бояться… И щедро льет кровь своего народа…

— И что теперь с ними всеми будет, Огион? — выдохнул мальчишка.

— Не об этом надо думать, мой господин! Думать надо о себе! Вы должны забыть о том, что вы — принц… — отведя в сторону взгляд, ответил сержант. — Говорят, что король Ниедд приказал доставить ему вашу голову, и, судя по тому, что за нее он обещает двадцать золотых монет, желающих вас найти будет предостаточно…

— Я должен забыть? Должен? — взорвался Сенз. — Слово Долг, по-моему, понимается немного не так! Папа говорил, что думать о себе — удел слабых духом! А я — его сын, и должен заботиться о народе!

— Вам всего десять… — попытался перебить его Огион.

— Маловато… Но что поделать? Ладно, не дергайся — пороть горячку я не буду.

Мне надо подумать. Жди — завтра-послезавтра я тебя навещу… Все… А сейчас мне надо вернуться в казарму…

Стойку сделали обе. Глядя на то, как гостьи распустили волосы, скинули с ног туфельки и закрутили задницами, Михаил Вениаминович вдруг понял, что расслабиться и просто получить удовольствие от общения ему не удастся — уж очень Леночка с Олечкой стали напоминать его Ларису в конфетно-букетный период их отношений.

— Миша, а у тебя чертовски уютно… — за какие-то пять минут пребывания в особняке поведение девушек разительно изменилось. Если в аэропорту и по дороге до особняка обе держали его на расстоянии, и было заметно, что они не очень понимали, зачем согласились отпраздновать с ним его день рождения прямо в день их знакомства, то сейчас, побродив возле бассейна и полюбовавшись на прилегающую к дому территорию, вдруг оказались «очарованы» и практически влюблены.

— Надо же так любить деньги? — глядя на свое отражение в стеклянной двери веранды, мрачно подумал Кириллов. — Анекдот в тему, не иначе…

— Миша, о чем ты думаешь? — «не замечая» сползшей с плеча бретельки почти прозрачной маечки, томно протянула Ольга. — У тебя на лице совсем не праздничное выражение! А ведь ты — именинник! И тебе положено веселиться! Давай, я помогу снять тебе пиджак? Жарко же!

— Эх, я бы тоже сняла с себя сарафан… — хихикнула ее подруга. — Если, конечно, вид гостей в купальниках не слишком тебя расстроит…

— Ну, вот, берут быка за рога… — подумал хозяин дома и еле сдержал расстроенный вздох: — Сейчас начнут демонстрировать фигуры, потом постараются меня напоить и обаять, а потом примутся изображать, что влюбились без памяти. Ну, неужели по-другому никак?

— Ау!!! Миша? Ты, случайно, не заснул? — так и не дождавшись ответа на свое завуалированное предложение, Лена нежно прикоснулась к его руке пальчиком и зазывно улыбнулась.

— Где вы планируете остановиться? — внезапно вырвалось у Кириллова.

— А что? — обалдело уставившись на него, хором спросили девушки, стараясь удержать счастливые улыбки, так и рвущиеся наружу.

— Что-то я неважно себя чувствую. Видимо, переоценил свои силы. Возраст, знаете ли… — практически не кривя душой, буркнул Михаил Вениаминович. — Хочу перенести празднование на потом, когда оклемаюсь от перелета. Сейчас мой водитель отвезет вас в Ниццу, поможет устроиться в отеле и заодно узнает, где вы будете жить. А я вызову врача и постараюсь побыстрее прийти в себя…

Ольга поперхнулась на полуслове, а Лена, не желая упускать свой шанс, подскочила к Кириллову практически вплотную и, «встревожено» заглянув ему в глаза, удивленно защебетала: — Да ты прекрасно выглядишь, Мишаня! Грамм пятьдесят коньяка, и плохое самочувствие как рукой снимет! Русское народное средство!

Кстати, давай, я помну тебе шею и плечи — тоже помогает…

— Нет, девочки, я хочу прилечь, и мне срочно нужен врач. Костя! Выгони машину!

Сгоняй в Ниццу, отвези девушек в их отель…

— Двадцать секунд, и она будет у ворот! — парень, мгновенно уловивший перемены в настроении шефа, тут же рванул в сторону гаража.

— Где тебе записать наши телефоны? — стараясь сдержать злость и разочарование, хлопая ресницами, спросила Лена.

— Диктуйте… — подумав пару мгновений, буркнул Михаил Вениаминович. — Забью в телефон…

— Восемь… Ой, плюс семь… — затараторила девушка, и Кириллову пришлось набирать длинную последовательность цифр, которая, — он понял это совершенно точно — ему никогда не понадобится…

Через пару часов позвонила Лариса. И, быстренько отбарабанив где-то вычитанное дурацкое поздравление, принялась ездить ему по ушам, пытаясь убедить все еще мужа перестать валять дурака и отказаться от развода:

— Ну, мы же взрослые люди, и должны найти способ договориться! Ну, от чего я должна отказаться, чтобы ты меня простил? — раз пять повторила она, но ответа не дождалась: объяснять не блещущей интеллектом супруге причины своего решения у Кириллова не было никакого желания.

— Я взяла билеты! — поняв, что муж уперся, и не желает обсуждать эту тему, взвизгнула она. Потом, видимо, сообразив, что истерика только усугубит ситуацию, быстренько сменила тон разговора: — Прилечу завтра. У меня для тебя офигительный подарок — суперский галстук! Такой, как ты любишь! Дорогой, я так скучаю без тебя и твоих ласк…

— Прилетать не надо. И галстук мне не нужен: если ты не заметила, то я уже давно отошел от работы, и почти перестал носить костюмы…

— Но ты же должен выглядеть красиво? — удивилась Лариса.

— Зачем? Я что, новогодняя елка? На мой взгляд, то, что в голове и сердце, намного важнее внешности… — буркнул Кириллов, и тут же понял, что зря.