А на прощанье Лиззи, чтобы немного развеселить Нэнси, рассказала ей, что больше тридцати лет назад, когда она и Келли летом взяли курсы живописи, студия, где они занимались, находилась в соседнем с психушкой здании. И каждый раз, когда они с Келли проходили мимо психушки, психи приветствовали их криками из окон. Лиззи сначала думала, что это они так реагируют на Келли, потому что та ходила в шортах, и ноги у нее росли, что называется, от ушей. Но однажды Келли не смогла прийти на занятия, и Лиззи убедилась, что психи и на нее одну реагируют точно так же! Лиззи рассказала об этом Келли, которая, как выяснилось, сначала считала, что психи так реагируют из-за Лиззи с ее грудью третьего размера в обтягивающей футболке. Но один раз Лиззи с ней не было, а психи вели себя по-прежнему!

Лиззи и Нэнси от всей души смеялись. Развеселившаяся Лиззи рассказала еще и об одном из своих университетских профессоров. Она два года изучала социологию, и однажды профессор-социолог задал им вопрос о нас, «нормальных», и о тех, кто в психушке. Он спросил: «Как вы думаете, почему мы тут, а они — там, в психушке?». Студенты, ясное дело, отвечали, что это потому, что они ненормальные. А когда профессор спросил, что такое эта самая «норма» и откуда она берется, они отвечали, что норма — это нормально. И вот тогда профессор сказал то, от чего Лиззи и все остальные студенты впали в когнитивный диссонанс, а проще говоря, охренели! Он сказал: «Норма — это то, что принято большинством. Нас больше, чем их, а если бы было наоборот, тогда мы сидели бы в психушке…»

Лиззи уехала домой и вернулась к Нэнси уже вместе со Сваакером часа через три. Сваакер сказал Нэнси, что она на редкость умная девочка и что ей абсолютно не о чем беспокоиться: он организует все так, что комар носа не подточит! Завтра утром у него будет важная встреча по этому делу, а они с Алексом встретятся уже в самом психиатрическом отделении в одиннадцать часов утра.

Алекс, вернувшийся домой к половине седьмого, радостно приветствовал дорогих гостей, Сваакера и Лиззи. Помощница уже ушла домой, остались все свои. И когда Алекс услышал ошеломительную новость, он сказал, что на небе есть бог и он правду видит! Старик оказался там, где должен был оказаться много лет назад, когда он своими иезуитскими штучками вгонял в гроб жену и третировал своего сына-подростка! И ему, Алексу, наплевать, это шизофрения или реактивный психоз: он добьется того, что старика признают недееспособным и шизофреником и упекут в дурдом на всю оставшуюся жизнь. А им с Нэнси лишние восемьсот тысяч долларов не помешают! В общем, Нэнси напрасно беспокоилась о реакции мужа: Алекс прошел хорошую школу у суперхищника Сваакера!

Сообщество спланировало ближайшие два дня. Завтра и послезавтра Алекс отложит все свои дела. С клиентами будет встречаться только Пит. Завтра Алекс с самого утра поедет на улицу Нортфилд и распорядится, чтобы магазин продолжал работать в прежнем режиме, а продавщица исполняла обязанности заведующей и даст ей свой номер телефона. Попросит жиличку из квартиры на втором этаже, старую миссис Болтон, присматривать за квартирой старика, а чек по квартплате пусть она присылает по почте на его адрес. Даст миссис Болтон свой номер телефона и попросит ее передать его номер телефона племяннице старика, то есть двоюродной сестре Алекса.

К одиннадцати часам утра Алекс встретится со Сваакером в психиатрическом отделении Синайского госпиталя, и они все согласуют с врачами. Тамошний завотделением — давний знакомый Сваакера. А послезавтра Алекс еще раз съездит в госпиталь, чтобы убедиться, что старика устроили так, что перед людьми краснеть не придется. Это будет очень важно для суда. Они обеспечили для старика все лучшее: лучший госпиталь, лучшие условия, лучшее лечение!

Вот такие дела, друзья мои. Мораль сей басни такова: Так выпьемте же за практичных женщин и за счастливчиков, которые на них женаты!

Глава XXXIV. Дурдом и его обитатели

Медсестра сказала, что доктор Фельдман скоро придет, и ушла. Комната, в которую она привела Сваакера и Алекса, была приятной, просторной, светлой, веселой, обставленной отличной мебелью, и Алекс даже подумал, что психам здесь, похоже, живется неплохо. Но Сваакер, удобно устроившийся в шикарном мягком кресле, угадал его мысли и сказал: «Понимаете, Алекс, эта комната, которую, пожалуй, можно даже назвать салоном, предназначена не только для встреч посетителей с докторами, но и для встреч с пациентами. Иногда кому-нибудь из родственников или друзей может взбрести в голову навестить пациента, ведь от людей можно всякого ожидать. И когда восседаешь в таком салоне, не подозревая, что психа только что приволокли сюда из клетушки, можно подумать, будто ему и в самом деле здесь хорошо живется. Но вообще-то у психиатрического отделения Синайского госпиталя с маркетингом дело обстоит очень плохо. Вот в этом буклете, который нам дала медсестра, они, например, пишут о самых современных методах лечения, об отличном питании и уходе за больными, о массе света и воздуха и о прочих благоглупостях, но при этом не решаются упомянуть изолированные палаты. А ведь в этом бизнесе изолированные палаты — это основа основ! Здесь также ничего не говорится о сохранении строгой тайны, которая, тем не менее, гарантируется, можете в этом не сомневаться. А людям надо все разжевать и в рот положить. Я так считаю… Слова «полная тайна», «строгая конфиденциальность» или что-нибудь еще в этом роде были бы маяком для тех, кто хочет пристроить на лечение братца или сестрицу, имеющих право на долю наследства, или старого дурака-папашу, который вдруг задумал жениться».

Алекс с благоговением впитывал эту концентрированную мудрость, но монолог Сваакера был прерван появлением доктора Фельдмана. Доктор сразу взял быка за рога: «Доброе утро, джентльмены! Очень рад вас видеть! Надеюсь, вам понравился наш салон? Отделан лучшими дизайнерами и лучшими декораторами Среднего Запада! Мы не жалеем денег, не экономим на