— Возможно. Тем не менее, сержант, — сказал Крац, вновь обращаясь к Кохену, — дай мне знать, как только заметишь что-нибудь необычное на твой взгляд.

— Вроде симпатичной женщины?

Крац ничего не сказал и повернулся к Скотту, чтобы спросить его о чем-то, но, обнаружив, что тот опять задремал, позавидовал его способности засыпать в любом месте и в любые моменты, особенно такие напряжённые, как этот.

Сержант Кохен вёл машину в ночи, время от времени объезжая то сгоревший танк, то большую воронку, оставшиеся после войны. Они ехали и ехали, проезжая небольшие города и казавшиеся безжизненными спящие деревни, пока в начале пятого Кохен не свернул с шоссе на просёлочную дорогу, двигаться по которой можно было только в одну сторону. Проехав ещё минут двадцать, он наконец остановился, когда дорога упёрлась в нависший выступ.

— Даже стервятник не найдёт нас здесь, — сказал Кохен, выключая двигатель. — Разрешите перекурить и прикорнуть, полковник?

Получив согласие, он выпрыгнул из кабины, протянул сигарету Азизу и поспешно скрылся за пальмой. Крац внимательно обследовал окружавшую их местность и решил, что Кохен был прав. Когда он вернулся к грузовику, Кохен с Азизом уже спали, а Скотт сидел на краю выступа и смотрел, как над Багдадом вставало солнце.

— Какое мирный пейзаж, — задумчиво проговорил он, когда Крац сел рядом. — Только Бог может сделать восход таким прекрасным.

— Тут что-то не так, — пробормотал про себя Крац.

Саддам кивнул прокурору:

— Теперь, когда мы покончили с предателем, перейдём к террористам. Где они сейчас находятся, генерал?

Генерал Хамил, которого называли ещё багдадским парикмахером, открыл лежавшее перед ним досье — досье у него было на каждого, включая сидевших за столом. Хамил получил образование в Санхерсте[22]и вернулся в Ирак, чтобы служить королю, но его не оказалось на троне, и поэтому он присягнул на верность новому президенту Абделю Кериму Касему. Когда в 1963 году молодой капитан переметнулся на другую сторону и к власти пришла партия Баас, Хамил вновь поменял своих хозяев и был вознаграждён назначением в аппарат нового вице-президента Саддама Хусейна. С тех пор он быстро рос в званиях и был теперь любимым генералом Саддама, которому тот доверил командовать президентской гвардией. Кроме телохранителей президента, только ему дозволялось иметь при себе оружие в присутствии Саддама. Он был палачом при Саддаме и очень любил брить головы жертвам перед повешением опасной бритвой, которую никогда не точил, и очень расстраивался, когда некоторые из них умирали раньше, чем он мог накинуть им петлю на шею.

Хамил несколько секунд изучал досье, прежде чем начать свой доклад:

— Террористы пересекли границу в 21.26 вчерашнего вечера, предъявив пограничнику четыре паспорта: три шведских и один иракский.

— Я сдеру с него шкуру собственными руками, — сказал Саддам.

— Эта четвёрка едет на грузовике, который кажется довольно старым, но поскольку мы не рискуем посмотреть на него вблизи, я не могу утверждать, что это не троянский конь. Сейф, который вы заказывали, господин президент, несомненно, находится в кузове. Грузовик шёл всю ночь без остановок со скоростью около сорока миль в час по направлению к Багдаду, но в 4.09 утра он свернул в пустыню, и мы перестали следить за ним, поскольку дорога, по которой он поехал, никуда не ведёт. Мы полагаем, что они просто съехали с шоссе для отдыха перед тем, как въехать в столицу утром.

— Сколько им осталось миль до Багдада в данный момент? — спросил министр внутренних дел.

— Сорок, может, пятьдесят — от одного до полутора часов езды самое большое.

— Так если они застряли в пустыне, почему бы нам не послать войска и не отрезать их?

— Когда они ещё только везут сейф в Багдад? — перебил Саддам. — Нет. Так мы только поставим себя под удар.

— Я не совсем понимаю, сайеди, — сказал министр внутренних дел, поворачиваясь лицом к своему лидеру.

— Тогда я объясню, министр. — Саддам сделал упор на Последнем слове. — Если мы арестуем их в пустыне, кто нам поверит, когда мы заявим миру, что они террористы? Западная пресса станет утверждать даже, что мы подбросили им эти паспорта. Нет, я хочу, чтобы они были арестованы прямо здесь, в зале совета, когда МОССАД уже не сможет отрицать своё участие и мы не только разоблачим их замысел, но и выставим эту шайку дураками в глазах их собственного народа.

— Теперь мне понятна ваша глубокая мудрость, сайеди.

Саддам отмахнулся от него и повернулся к министру промышленности:

— Мои приказы выполнены?

— До буквы, ваше превосходительство. Когда террористы подъедут к министерству, там их заставят ждать и не будут церемониться, пока они не предъявят документы, якобы исходящие от вас.

— Они уже предъявляли такое письмо на границе, — вмешался генерал Хамил, все ещё смотревший в своё досье.

— Как только такое письмо будет предъявлено, — продолжал министр промышленности, — мы подадим кран, чтобы доставить сейф в это здание. Боюсь только, что придётся снять входные двери, но всего лишь…

— Меня не интересуют двери, — сказал Саддам. — Когда вы рассчитываете доставить сейф к зданию?

— К полудню, — ответил генерал Хамил. — Я лично буду руководить операцией после того, как сейф окажется внутри здания, господин президент.

— Хорошо. И убедитесь, что террористы видели Декларацию, прежде чем они будут арестованы.

— Что, если они попытаются уничтожить документ, ваше превосходительство? — спросил министр внутренних дел, пытаясь реабилитироваться после постигшей его неудачи.

— Никогда, — сказал Саддам. — Они едут в Багдад, чтобы украсть, а не уничтожить свою историческую реликвию. — Двое или трое из сидящих за столом согласно закивали. — Никто из вас, кроме генерала Хамила и его подчинённых, не должен подходить к этому зданию в течение следующих суток. Чем меньше людей будут знать, что происходит, тем лучше. Не ставить в известность даже дежурного офицера. Я хочу, чтобы охрана казалась расхлябанной. Так они скорей попадут в ловушку.

Генерал Хамил кивнул.

— Прокурор, — Саддам посмотрел в дальний конец стола, — как отреагирует международное сообщество, когда станет известно, что я арестовал сионистских свиней?

— Они террористы, ваше превосходительство, а для террористов может быть только один приговор. Особенно после того, как американцы обрушили свои ракеты на мирных жителей.

Саддам выразил своё согласие кивком головы.

— Ещё вопросы?

— Всего один, ваше превосходительство, — сказал заместитель министра иностранных дел. — Каковы будут ваши указания в отношении девицы?