– С вами все в порядке? – осторожно осведомилась горничная.

– Более чем, – ответила Диана.

Она закуталась в одеяло. В последнее время ей почти всегда было холодно. Диана уже несколько суток спала в спортивном костюме, если ее кратковременное забытье можно было назвать сном.

Диане опять захотелось пить. Она пыталась заснуть, чтобы не думать о воде. Ей показалось или она действительно спала? Только что было утро и она разговаривала с домом, а теперь темно. Это ночь или сон? И опять хочется пить, но уже нет сил встать, чтобы дойти до холодильника. Зачем вставать и продолжать свои муки? Жизнь кончилась. Их группа сейчас уже во Франции, где девушки ходят по подиуму под щелканье фотоаппаратов. Она должна была быть там, с ними, но все разрушилось в одно мгновение. Тогда, в больнице, ее сознание парализовало страшное открытие: будущего просто нет! Со скоростью шторма в ней росло отчаяние до того момента, как пришла спасительная мысль.

Диана поняла, что СПИД поставил крест не только на ее карьере, но и на всей ее жизни. Она не выедет за границу, потому что не сможет представить нужную справку от врача. Что сказать Тимуру? Сознаться в том, что она продавала свое тело? Невозможно. Брат считал ее порядочной девушкой. Тимур жил ради нее, работал по четырнадцать часов в сутки. Когда он приходил домой, она видела на его ладонях кровавые мозоли. Он все делал для того, чтобы она стала известной моделью. Она ею стала, но каким образом? Он стал бы презирать ее, если бы узнал всю правду. Она обманула его надежды, и ему от этого было бы очень больно. Диана знала, что такое обманутые надежды, на себе испытав предательство тети Вероники. Тимур боготворил сестру, и она его очень любила, потому не могла признаться в том, что с ней произошло.

Люда была права, сказав, что ее все равно найдут и накажут богатые дяди-извращенцы. Кто она в этом мире? Воспитанница детдома, а у них и власть, и связи. Жить где-то в глубинке и всю жизнь бояться заезжих машин? Тимур не оставил бы ее одну, а она слишком любила брата, чтобы испортить ему жизнь. Ее жизнь ничего не стоит, потому что она инфицирована. До конца дней Тимуру пришлось бы работать на лекарства для ее лечения. И зачем? У нее же никогда не будет ни семьи, ни детей.

Никита… Диана думала о нем. Она успела отхватить от жизни кусочек счастья, встречаясь с Никитой. Наслаждаясь его нежностью, поцелуями, купаясь в его мягком взгляде, она понимала, что у них нет будущего. Никита возненавидел бы ее и убежал, как от прокаженной. Она бы его не осуждала, но и не хотела, чтобы так случилось. Можно было предположить, что она стала бы такой же уродливой, как и Люда.

Диана поняла, что не достигла своей цели и сошла с дистанции. Она просто упала на беговой дорожке, осознав, что это полный крах ее жизни. Сначала отчаяние росло, а потом, оказавшись в добровольном заключении, она вдруг почувствовала охвативший ее холод безразличия. Вот уже даже пить не хочется. Очень-очень холодно…

Горничная второй день стучала в номер, где жила странная девушка, но ей никто не отвечал. Она попробовала открыть дверь своим ключом, но он не входил в замочную скважину. Скорее всего, девушка изнутри закрылась, оставив ключ в замке. Горничная побежала к администратору. Они вдвоем пытались достучаться, но за дверью стояла тишина. Администратор вызвала слесаря, и тот взломал замок. Перед ними на полу лежала девушка. От увиденного горничная едва не лишилась чувств. Бледная, неимоверно истощенная девушка была похожа на скелет.

– Она… умерла? – испуганно пробормотала горничная, прячась за спину слесаря.

– Наверное, – ответила администратор.

Мужчина подошел к девушке, пощупал ее руку – холодная. Он присел на корточки и наклонился над девушкой.

– Она жива, – сказал он, заметив на шее пульсирующую жилку. – «Скорую» вызывайте! Срочно!

Вероника тихонько, как будто в квартире была Нелли Сергеевна, открыла дверь, прошла в комнату. Здесь было тихо и уныло. Вероника с грустью остановила взгляд на кровати, где умерла старушка. По щекам невольно покатились слезы, и Вероника, упав на кровать, расплакалась. Ей до боли было жалко и Нелли Сергеевну, и сына, погибавшего у нее на глазах, и себя. Она долго и безутешно плакала. Ей не с кем было поделиться своим горем, никто не мог ей что-то подсказать, помочь или хотя бы пожалеть. Если бы была жива Нелли Сергеевна, она бы поняла и посочувствовала, но ее нет, и Вероника никак не могла успокоиться. Выплакавшись, она умылась холодной водой и открыла шкаф, где лежали деньги. Боясь, что в квартиру могут проникнуть грабители, Вероника пришла, чтобы забрать их и положить на свой счет в банке. Она завернула деньги в полиэтиленовый пакетик и спрятала в сумку.

По пути домой она прошла мимо банка, но заметила это уже почти у своего дома. Возвращаться не хотелось. Нужно как-то поговорить с Никитой, а он не идет на контакт. Какой смысл разговаривать через закрытые двери? Завтра у нее выходной, она будет дома целый день, Никита выйдет из своего убежища, и они смогут поговорить.

Никита был вне себя от бешенства. Черный пакет незаметно опустел. Он отчаянно пытался придумать, чем бы себя занять, но в голове была одна мысль, которая вскоре заполнила его сознание, каждую клеточку тела, мышцы которого поневоле начали дергаться. Он хаотически двигался по комнате, чувствуя, как «гвоздь» в голове увеличивается и уже готов разорвать его черепную коробку. Никита услышал, как в квартиру вошла мать, сняла куртку, сапоги, поставила на тумбочку в прихожей свою сумочку. Никита, дрожа всем телом, вышел из своей комнаты.

– Привет, сынок, – сказала Вероника, ужаснувшись от вида сына. Он был худой, бледный, под глазами темнели мешки, а мышцы тела непроизвольно дергались. – Идем на кухню, я тебя накормлю, – предложила она, пытаясь говорить негромко и спокойно.

– Мне нужны деньги! – выпалил Никита.

– Зачем?

– Ты сама знаешь.

– У меня нет денег на наркотики. Давай вместе решим, как нам быть дальше.

Вероника хотела взять сына за руку, но он резко отскочил в сторону, сильно ударился о тумбочку, но даже не почувствовал боли.

– Сынок, остановись! Давай поговорим. – Она заговорила быстро, как будто боясь, что сын ее не выслушает. – Ты должен пойти на лечение, иначе ты погибнешь, а я не смогу жить без тебя. Хочешь, я стану перед тобой на колени? – Вероника стала на колени. – Я найду тебе частную клинику, где о тебе будут хорошо заботиться, никто не будет знать, что ты там лечился. Все пройдет и забудется. Я прошу тебя: пойдем лечиться. Я найду для этого любые деньги!

– Деньги? Мне сейчас нужны деньги! Мне плохо! Разве ты не видишь?! – закричал он диким голосом. – Ты понимаешь, что мне нужны деньги?!

– Никита, успокойся, – сказала Вероника. – Я могу дать успокаивающую таблетку, и тебе станет легче. Или дать снотворное?

– Засунь свои таблетки знаешь куда?! Мне нужны деньги!

– Я же сказала, что у меня нет денег. Я зашла в магазин, купила продукты и все растратила, – спокойно произнесла Вероника.