– Чтобы повысить мои шансы, – сказал мистер Уиллард с наигранной аристократичной улыбкой, – нам нужно составить план, разработать политическую стратегию, продумать наши следующие шаги. Плакаты, брошюры, реклама в поддержку Уилларда!

– О, и значки, – глубокомысленно заметила тётя Вивиан. – Люди любят значки.

– Вот именно, – согласился Уиллард, посмеиваясь.

– Что ж, по прелестному совпадению сейчас как раз время пить чай. Дойдём до Хендрика, чтобы выпить немного отвара полыни и наметить политический план! Милая, не возражаешь, если мы проводим тебя только до кафе?

– Я справлюсь, тётя Вивиан, – сказала Алиса с улыбкой. – Грабители, ворующие камеры, мне уже не страшны.

– Тогда идёмте, – сказал Уиллард, кланяясь и указывая на открытую дверь. – После вас, миледи. Я могу рассчитывать на вашу поддержку на выборах?

– Будь у меня право голоса, я бы непременно проголосовала за вас, – сказала Алиса немного на-смешливо. – Однако вы можете рассчитывать на мою поддержку, только если пообещаете помочь детям с площади – разумным, заботливым образом.

– Ну конечно! – сказал Уиллард запальчиво. – И раз уж вы попросили, этот пункт будет первым в моём списке. Наряду с демократизацией местных текстильных фабрик и передачей средств производства рабочим.

– Ах да, возможно, тебе придётся попридержать свой социалистический задор, если хочешь победить, – сказала тётя Вивиан прямо. – Обсудим это поподробнее за напитками.

И так они втроём вышли на дорогу, полные благих намерений и некоторого веселья. Несмотря на усталость и переживания о Мартовском Зайце, Алисино настроение немного улучшилось.

«Нужно просто посетить редакцию со снимком, сообщить мистеру Кацу о бедном Джошуа и его друзьях, взятых под стражу, а затем я смогу наконец сосредоточиться на возвращении в Страну чудес, – сказала она себе. – Вот и всё!»

Когда они приблизились к улице, считавшейся в их городке главной, все трое увидели нечто вроде фестиваля, устроенного возле большого фонтана. Был накрыт стол, вокруг которого собралась толпа самых разных людей: молодых и старых, детей и взрослых, работников фабрики, фермеров и горожан. Повсюду были развешаны яркие воздушные шары, ленты и флаги.

Алиса вдруг по какой-то причине подумала, что собравшиеся напоминают ей птиц.

Рэмсботтом сидел за столом. Его сияющий, смешливый облик, казалось, озарял лицо каждого, а правая рука двигалась быстрее, чем у фокусника, рассыпая крепкие рукопожатия. В процессе он даже умудрился бросить быстрый и ненавистно самодовольный взгляд на Алису и её сопровождающих. Кони был рядом с ним. Он раздавал значки с измученным видом (и слегка побледнел, увидев Алису).

– Мистер Уиллард, – окликнул Шляпника Рэмсботтом с шутливой агрессией. – Слышал, вы заявились против меня. Желаю удачи.

Мистер Уиллард начал было закатывать глаза, но тётя Вивиан стукнула его по руке.

– А я вам, – добавил Шляпник быстро.

– Я тоже участвую в предвыборной гонке, – произнёс мужчина, сидевший за маленьким столиком в полном одиночестве. Лицо показалось Алисе знакомым. Возможно, она его где-то видела (например, на почте). – Я Мэллори Гриффл Фрундус. Моя кампания основывается в первую очередь на полной и давно назревшей перестройке центральной канализационной системы и введении некоторого регулирования неконтролируемого роста фабрик вдоль реки. И всё это при одновременном поощрении прогресса и создании рабочих мест для тех, кого сейчас вытесняют из сельского хозяйства. Значок? – Он протянул красно-синюю розетку с надписью «ГОЛОСУЕМ ЗА ФРУНДУСА!».

Алиса сочувственно улыбнулась:

– Боюсь, я уже пообещала свою поддержку мистеру Уилларду. Однако могу надеть и ваш значок тоже, если вы думаете, что это поможет.

– О, на данный момент помощь не помешает мне в любом её проявлении, – ответил мужчина с чувством юмора. – Я также устраиваю во вторник скромный завтрак, свободную дискуссию, на которую люди могут прийти и обсудить важные для них вопросы. В основном, конечно, те, что касаются благоустройства города. Канализация, школы и тому подобное.

– В этот день у нас тоже намечается крупный митинг! – объявил Рэмсботтом. – Парад гордости за Англию. Приглашаются все горожане из хороших семей. И под «хорошими» я не подразумеваю состоятельных. Приглашаются крепкие люди земли, как вы любите говорить. Приглашаются все те, чьи сердца вылеплены веками любви поколений в заботливом тепле английской земли.

Алиса вздохнула. Серьёзно, понимать Рэмсботтома было всё равно что расшифровывать загадку. И то, что она видела в результате, – ещё больше разбитых витрин, ненависти и ярости под маской патриотизма. Насколько хорошо те, кто подписывал петиции и брал воздушные шарики, понимали и сознательно поддерживали Рэмсботтома? До какой степени их понимание было неполным, но они всё равно покорно соглашались?

– Все любят митинги, – нерешительно добавил Кони.

– Не думаю, что смогу присутствовать, – сказал Уиллард. Любовь к ближнему может принимать множество различных форм, но это не была одна из них.

– Алиса, ты придёшь? – спросил Кони взволнованно.

Она косо на него посмотрела. Однако не успел с её языка соскользнуть настоящий ответ, как Рэмсботтом осклабился ещё шире:

– Боюсь, в марше в любом случае участвуют только мужчины. Женщины могут прийти посмотреть, чтобы затем прибраться. Разумеется, мои люди организуют для них пунш. Так и должна быть устроена политика в Англии.

Имел ли он в виду женщин в политике или бесплатный пунш в политике, сказать было трудно, но будущий мэр повысил голос в конце предложения и посмотрел на толпу, взмахивая руками и как бы спрашивая: «Я прав?» Толпа немедленно отреагировала радостными возгласами, кто знал, чему они радовались, но Рэмсботтом крепко держал их в своих маслянистых ладонях.

Алиса, Вивиан и Шляпник ушли с площади, подавленные и встревоженные.

– Плохо дело, – произнёс Уиллард мрачно. – Не только для моей кампании, но и для Кексфорда в целом. Выглядит так, будто Рэмсботтом превращает народные массы в некоего зверя ненависти. Госпожа Яо не последняя жертва этой спонсируемой государством ксенофобии.

– Не могу не согласиться, – сказала тётя Вивиан обеспокоенно. – Не знаю, как быть... даже если ты не станешь мэром, должен быть какой-то способ.

– Тётушка, – сказала Алиса медленно, обдумывая слова Рэмсботтома, особенно те, что касались женщин. – Думаешь, в редакции меня станут слушать? Напечатают ли они фотографию с историей, полученную от женщины?

– Алиса, – сказала тётя Вивиан строго, – это твоя фотография, и это история госпожи Яо. Ты её друг. Ты должна отстаивать права женщин всюду, требуя, чтобы к тебе прислушивались.

– Но, если цель –