Он в уме определял размер комнаты в квадратных футах, когда дверь открылась и появился человек на год или два моложе его самого, шатен с серыми глазами, в очках.

— Лорд Брэмуэлл Джонс?

— Да. А вы Томас Уайт?

— Да. Какое же срочное дело привело вас сюда в такой ранний час?

— Я не хочу вас пугать, но некоторые события привлекли мое внимание, и я думаю, что пришло время заняться ими. Может быть, мы сядем?

Молодой человек указал на кресла, стоявшие по обе стороны камина:

— Прошу вас.

— Как, может быть, вам известно, я близко знаком с вашим кузеном.

— Да, я это знаю. — Выражение лица Уайта стало более холодным.

Брэм поднял голову.

— У меня создалось впечатление, что у вас с ним нет близких отношений. И это правда, как я понимаю.

— Да. А в чем дело, милорд?

— Это трудно выговорить, поэтому скажу кратко. — Для большего эффекта Брэм сделал паузу. — Я думаю, что ваш кузен безумен.

Молодой человек свел брови.

— Кингстон Гор безумен… Вы это серьезно?

— Вполне. Несколько недель назад он начал «игру», как он это называет, которая могла обесчестить молодую женщину благородного происхождения.

— Боже мой, и у вас есть доказательства?

— Есть. Он пытался шантажировать ее семью, требуя продать ее ему за долги семьи. К счастью, мы смогли помешать этому. А затем, прошлой ночью… да видели ли вы утренние газеты?

— Нет. Мы с женой еще спали, когда вы пришли.

— Да, конечно. — Брэм достал из кармана газетную статью и протянул ее Уайту. — Вам следует взглянуть на это.

Томас Уайт внимательно прочитал текст. Недоверие и, если Брэм не ошибался, странное удовлетворение отразились на его худощавом лице.

— Он обвинил вас в воровстве.

— В присутствии половины членов высшего общества, и это после того, как ввел в заблуждение полдюжины полицейских с Боу-стрит. — Брэм выпрямился. — Знаете, он пьет абсент в огромном количестве.

— Я об этом слышал.

— Он пьет по ночам. Никогда раньше захода солнца, но каждую ночь. Он заявляет, что это делает его бессмертным.

— И повторяю: у вас есть доказательства?

У Косгроува было достаточно врагов, чтобы Брэм не вспомнил десятка людей, которые подтвердили бы, что они слышали, как он говорил это. Таким образом, он не нарушил девятую заповедь о лжесвидетельствовании.

— Да. И еще одно.

— Что же это?

— Леди, которую он хотел купить за долги семьи, скоро станет моей невестой. И я опасаюсь, что когда он узнает, что мы собираемся пожениться, он совершит что-то страшное.

— Боже милостивый!..

Брэм с озабоченным видом кивнул и поерзал в кресле.

— Если не ошибаюсь, вас самого беспокоит рассудок вашего кузена.

— Да… Да! В его отношении ко мне и моей семье появился какой-то садизм.

— Он как-то упомянул, что каждый месяц он играет на ваши деньги и отдает вам долг, только если выигрывает.

— Как это ни обидно для меня, но это так.

— Можно воспользоваться тем, что лорд Хоторн, один из попечителей некоего заведения для душевнобольных, вчера присутствовал у Клементов на суаре. Полагаю, у вас есть основания, чтобы поместить туда вашего кузена.

Уайт изумленно посмотрел на него:

— В Бедлам?

— Да, в Бедлам. Точнее — в Бетлем, королевскую больницу для сумасшедших. Ради его собственной безопасности, вашей безопасности, безопасности моей невесты, ее семьи и всех, кого он считает виноватыми передним.

Молодой человек медленно поднялся и подошел к камину.

— Выдумаете… что его необходимо поместить туда немедленно, не так ли?

— Я полагаю, это следует сделать, пока он не навредил кому-нибудь еще. Говорят, что абсент разъедает мозг.

— Я его наследник, знаете ли, поскольку он не женился и не имел детей.

— А я думаю, что абсент сделал его стерильным. — Эта мысль казалась Брэму весьма правдоподобной.

— Принимая во внимание вашу дружбу и долгое знакомство, вы засвидетельствуете тот факт, что маркиз Косгроув не способен сохранять свое положение в обществе. Правильно?

Брэм достал из кармана еще один листок бумаги.

— Я уже изложил это в письменной форме. Прочитав ее, Уайт долго смотрел на огонь в камине.

— Знаете, он всегда был злым человеком.

— Могу это с полным на то основанием засвидетельствовать.

— Я никому бы не пожелал оказаться в Бедламе, но мне надо думать о детях, у меня их двое. Честно говоря, поместить его в какое-нибудь место, откуда он не мог бы никому навредить, было бы большим облегчением.

— Согласен.

Томас снова посмотрел на него:

— Вы, случайно, не знаете адреса лорда Хоторна?

— Я поеду вместе с вами, если желаете.

— Дайте мне несколько минут, чтобы одеться и предупредить жену.

Как Брэм и предполагал, Хоторн принадлежал к тем многочисленным людям, которым надоели махинации маркиза Косгроува, к тому же у него имелись и другие доказательства. К десяти часам у них уже был ордер на доставку маркиза в Бедлам.

— Вам лучше не присутствовать, милорд, — сказал мистер Уайт, когда они подъехали к Гор-Хаусу. — Мы не хотим драки, когда можно ее избежать, а вы наверняка разозлите его.

— Как пожелаете. Удачи вам, мистер Уайт.

Черт бы его побрал! Брэму хотелось посмотреть в лицо Кингстона, когда его будут увозить. И это было разумно, ведь его целью было обеспечить будущее Розамунды, что бы она ни решила относительно его самого.

Будучи по природе циником, он хотел убедиться, что Косгроува действительно увезут. И он ждал, остановившись достаточно близко, чтобы все видеть и слышать, но оставаться при этом незамеченным. Пять минут спустя, когда Уайт и его люди вошли в Гор-Хаус, Брэм услышал споры, крики и звон разбитого стекла. Он подогнал Титана немного ближе к дому. Если Косгроув попробует сбежать, хорошо бы его прикончить.

Звуки становились более приглушенными и затем смолкли. А еще спустя несколько минут из Гор-Хауса вышли полдюжины мужчин. Впереди шел Уайт, позади — лорд Хоторн. А посередине вели крепко связанного и с кляпом во рту Косгроува.

Он вырывался, но они заталкивали его в ожидавший их экипаж. Когда они подтолкнули его вверх, он окинул безумным взглядом улицу и увидел Брэма.

Брэм встретил его взгляд, подавляя желание злорадно усмехнуться, посалютовать или просто помахать рукой. Ведь он только что обрек человека на жизнь, которая была хуже смерти. Даже зная Косгроува, вероятно, намного лучше, чем кто-либо другой, он не мог сожалеть об этом, но и не хотел радоваться. Если бы не встреча с Розамундой, то, возможно, наступил бы день, когда его родная семья избавилась бы от него самого.