– Давай отойдем к стенке, – предложил Арс, глядя, как на них надвигается очередная телега.

Эта была запряжена быками, и возницы не было видно за могучими лбами и острыми рогами. А для быков, существ крайне несложных, зеленая мантия ничем не отличается от синей или белой.

Другое дело – красная.

Стенку, к которой прижались студенты, украшали несколько плакатов ярко-оранжевого цвета. Изображенные на них физиономии были Топыряку и остальным хорошо знакомы.

Увидев их, Тили-Тили засвистел, а невозмутимый Рыггантропов нервно икнул.

– «Кричите девять один один, и мы спасем вас», – прочитал Арс. – Спасем – в смысле «убьем» или «изнасилуем»?

– Хочешь, проверим, в натуре? – предложил Рыггантропов.

– Нет, ни в коем случае! – Топыряк поежился.

С Агрогорном и остальными завсегдатаями «Сломанного меча» он был неплохо знаком и меньше всего на свете хотел обновить знакомство.

– Что-то изменилось тут, пока мы отсутствовали, – пробурчал Арс, оглядываясь.

Вроде бы Ква-Ква был тем же самым, так же подпирал затянутое облаками небо столб Останкинской башни. Но горожане вовсе не спешили по своим делам, думая на ходу, где бы чего украсть или купить подешевле (если украсть не получится). Нет, они сурово и целеустремленно двигались в одном направлении.

Как раз к Останкинской башне.

Не все, но подавляющее большинство, и лица у этого большинства были серьезные и злые.

– Типа того, – согласился Рыггантропов. – Смотрите, чего я из храма прихватил.

И он продемонстрировал заткнутый пробкой кувшин, точно такой же, как тот, что помогал Гладию Мору настроиться на каузальное поле Вселенной. На ручке висела бирка с надписью: «Только для служебного использования».

– Украл? – спросил Арс.

– Взял на память, в натуре.

Человеческое сознание – штуковина невероятно гибкая. Оно способно убедить само себя в чем угодно, даже в том, что оно на самом деле не существует и само себе лишь кажется.

– На память?

– Ну, это пророческое вино, – сказал Рыггантропов. – Сейчас я его выпью и потом начну предвидеть будущее.

Йода хмыкнул, что для создания, умеющего только свистеть и шипеть, не так-то просто. Двоечник поднатужился и вытащил пробку, над улицей поплыл кислый винный аромат.

– Давай, в натуре, за возвращение. – Рыггантропов помахал кувшином и присосался к нему.

– Ну что? – поинтересовался Топыряк через несколько минут, когда посудина стала много легче.

– Предвижу, типа. – Двоечник нахмурился, выпучил глаза в явной попытке закатить их и мелко задрожал. – Скоро… это… ну, случится что-то очень плохое… просто прямо-таки ужасное…

– Тебя стошнит?

Арсу достался полный укоризны взгляд.

– Нет, типа… надо выпить еще, и тогда все станет ясно.

– Не стоит, – покачал головой Топыряк. – Лучше подумаем, что делать дальше. Надо залезть повыше, чтобы увидеть как можно большую часть города, а потом прочитать заклинание.

– Сссс! – засвистел йода.

– Погоди, не до тебя. – Топыряк почесал в затылке. – Можно забраться на обсерваторию, что на крыше университета, это проще всего. Но оттуда видно только половину города. Еще есть звонница храма Толстого Хрю…

Свист перешел в конвульсивное шипение, и Тили-Тили начал подпрыгивать.

– …но нас туда вряд ли пустят.

– Типа, у меня есть знакомый жрец. Раньше был убийцей, а потом ударился головой, – сказал Рыггантропов с максимально задумчивым для себя видом. Примерно таким же задумчивым бывает полено. – Теперь работает исповедником. Увидев его, люди мигом раскаиваются во всех грехах… Можно его попросить, чтобы нас пустили в храм.

Йода просто забился в истерике, подскакивая чуть ли не на метр и размахивая посохом.

Двое студентов повернулись и с недоумением уставились на ушастого приятеля:

– Что такое?

– Шшшш! – Тили-Тили поднял лапу и пальцем, похожим на поросшую зеленой плесенью сосиску с ногтем, ткнул куда-то вверх.

Арс посмотрел в ту сторону и обнаружил, что йода показывает на Останкинскую башню.

– Верно, в натуре, – проговорил Рыггантропов. – Она самая высокая. И видно оттуда весь город.

– Но дворец охраняют… Стражники всякие… – забормотал Топыряк. – Нас не пустят… хотя кто посмеет задержать студентов, отправившихся на практическое задание по поиску затаившихся демонов? В таком большом и наполовину пустом дворце просто не может не быть парочки таких демонов…

Мэр Халль Прекраснодушный, строитель башни и всего комплекса, несколько переборщил с размерами. Поэтому даже настолько чудовищно огромная и ветвистая бюрократическая структура, как мэрия, не смогла заполнить здание целиком. Отдельные крылья не использовались веками, и в заброшенных комнатах вполне могло обитать и кое-что похуже демонов.

Осталось только объяснить это стражникам у ворот.

– Ссссс, – вновь зашипел Тили-Тили, но на этот раз совсем в другой тональности, можно даже сказать – гордо.

– Да, пошли, – сказал Арс и утомленно добавил: – Пора спасти этот город от страшной опасности. В какой уже раз.

И они влились в поток живых существ, текущий в сторону Останкинской башни.

Эмоциональная температура в кабинете мэра превысила точку кипения воды и сейчас уверенно направлялась к тем вершинам, где начинают плавиться самые упорные металлы. Сей феномен был порожден тем, что хозяин помещения не просто кипел, а извергал плазменные фонтаны страха и злости.

– Как же так?! – орал он. – Почему?! Они идут сюда! И несут оружие! Кто мне скажет?! Из-за чего это?!

Когда человек начинает выражаться вот такими короткими фразами, это означает, что в голове у него перемкнуло и ум уверенно направляется в крошечный темный уголок, расположенный за разумом.

За истерикой мэра наблюдали советники числом около дюжины, двое магов-управленцев и Форн Фекалин, спокойный, точно статуя.

– Кто идет? Что случилось? – поинтересовался Глагол Пис, когда Мосик Лужа взял паузу, чтобы отхлебнуть из маленькой бутылочки темного стекла.

В такие разливают вискас, привозимый из Лоскута Низкие горы напиток, способный растворить мозги даже у тролля и превратить печень в набор черных, напоминающих кирпичи штуковин.

– Они… все… жители города… мне донесли… – прохрипел мэр, упав в кресло. – Со всех концов… И гномы, и тролли, и даже люди… это после всего того, что я для них сделал! И где благодарность?

Честно говоря, для обитателей Ква-Ква Мосик Лужа сделал крайне немного, и в первую очередь потому, что редко о них вспоминал. Но кое-какие благие деяния за ним водились, в том числе несколько новых поборов, множество статуй на улицах и площадях, а также повышение собственных доходов в сотни раз.