лопаты в моём мире. Раздвинутые ею «карандаши» после этого ещё крепче сдавили рабочую часть, будто в тисках зажали. Оставалось в несколько слоёв очень крепко перемотать эту часть бечевкой и топоры были готовы. На всё про всё у девчонок ушло около суток.

- Можно? – я протянул руку к топору, когда Рувангила решила перевести дух, срубив несколько тонких деревьев для жердей. – Я помочь хочу.

Та молча и с видимой неохотой вручила мне орудие труда. Чем была вызвана эта эмоция я понял после дюжины богатырских ударов, когда камень вылетел из крепления, сломав несколько прутков-карандашей и порвав бечеву.

Под её укоряющим взглядом «я так и знала, что руки у тебя их жопы растут» я вернул топор девушке и больше не пытался им работать. У них пользоваться таким примитивным инструментом выходило в несколько раз лучше, чем у меня. Пока она ремонтировала топор, Мунаваста одна занималась заготовкой жердей.

Всего лишь три дня потребовалось для постройки большого бунгало. Стены у него были сделаны из жердей, крепко связанных между собой толстыми лианами. Из них же состоял пол. Поверх набросали побольше листьев, чтобы не дуло снизу и не проваливалась нога в щели. Крышу тоже накрыли огромными пальмовыми листьями в несколько слоёв, связав их лианами и прижав несколькими жердями, чтобы не уносило сильными порывами ветра. Всё те же листья пошли на стены. Пол был поднят больше чем на метр над землёй, чтобы не заливало водой и снизить риск появления нежелательных гостей из местной живности. В центре бунгало лежал толстый «блин» глины в окружении камней – очаг.

Выглядела постройка красиво и элегантно. В таком бунгало я на Земле был бы не против пожить во время отдыха в какой-нибудь тропической стране. Только обязательно с нормальной мебелью, ровным твёрдым полом и противомоскитными сетками. А вот наши проводницы морщили носики и ворчали, что такое уёжище лишь дети в их деревне строили.

С постоянно горящим костром, закрытые со всех сторон от воды и ветра, мы расслабились. Рана у Ласки не загноилась, сама девушка выглядела хорошо настолько, насколько вообще это было возможно в наших условиях и с имеющейся травмой.

На пятый день я предложил разделиться: одни останутся с раненой, другие продолжат путь к побережью. Там зарядят целительский амулет и вернутся назад. Просто внутри меня глодало неприятное чувство досады и раздражения: до конечной точки нашей дороги остаётся пятьдесят-восемьдесят километров, по словам проводниц, то есть, чуть ли не рукой подать. Путь туда и обратно должен занять куда как меньше времени, чем займёт частичное выздоровление Ласки и дальнейшая дорога с ней.

Увы, план мой тут же был всеми отвергнут. Рувангила и Мунаваста не желали разделяться, и хотели быть только со мной, то есть, мне в любом случае идти к побережью. Падишахини не сумели определиться с тем, кто останется с раненой. Сэнга же уйдёт со мной. Из Олмы сиделки не получится, да она и не хотела оставаться в джунглях, может, не доверяла мне и считала, что я возьму и не вернусь назад с амулетами. Аналогично было и с Фаэной. Роксалану начало трясти, когда представила, что останется одна.

Нести на носилках раненую было нельзя: из-за дождя рана обязательно воспалится, а из-за тяжёлой дороги Ласку мы растрясём. Оставалось только ждать, когда девушке станет легче, и её можно будет переносить без опасения навредить.

Всё изменилось спустя несколько дней после постройки бунгало, когда Мунаваста пришла в сопровождении двух низкорослых голых дикарей отличающихся от неё светло-коричневой кожей. Первое, что мне пришло в голову при взгляде на незнакомцев – пигмеи. У них были чёрные курчавые волосы, курчавые короткие бородки, негроидные черты лиц, тёмно-карие глубоко посаженные глаза и развитые надбровные дуги. Носили на теле несколько ремешков, скреплённых между собой. И это была не одежда, а сбруя, шлея для крепления фляги, мешочков с добычей, пищей и лекарствами, ножа, колчана со стрелами.

- Это охотники из племени ввунго, - перевела Олма её слова. – Они безобидны, ни с кем не воюют, рабовладельцев не интересуют, так как слабые и бесполезные. В их племени есть шаман, который может вылечить Ласку. За это ему нужно дать что-то ценное.

- Что именно? – поинтересовался я.

- Нож или магическую вещь.

Отказываться от помощи мы и не подумали. Был риск, что всё это ловушка, но жизнь в джунглях впроголодь, в сырости, в тесноте с полным отсутствием удобств уже так всем надоела, что решили рискнуть. Да, если признаться, об этом никто не подумал даже. Как у других – не знаю, а у меня лишь смутная мысль промелькнула, что стоит поостеречься. И тут же пропала.

До племенной деревушки нужно было идти шесть часов. Это с носилками. Без них время на дорогу уменьшалось в полтора раза, а охотники дошли бы и за два с половиной, несмотря на свой малый рост. Ещё нам пришлось идти вечером под дождём.

Дошли.

Деревня ввунго располагалась на деревьях на высоте пяти-шести моих ростов. Многие дома крепились сразу к нескольким стволам, росших близко друг к другу. На нашу хижину они походили только формой и размерами, в остальном - земля и небо. Лишь сейчас я понял, почему Рувангила и Мунаваста так кривились, когда оценивали качество бунгало.

«В самом деле – хуже нас могут сделать только маленькие детишки», - признал я про себя их правоту.

Ласку, одурманенную лягушачьей слизью – рана разбередилась и вместе с этим пришла ужасная боль – кое-как подняли в хижину к шаману. Этот морщинистый сгорбленный старичок с первобытным пирсингом везде, где только можно, забрался выше всех на деревья – метров на пятнадцать. Наверное, это являлось необходимой частью статуса, да только нам от этого было не легче.