... представить - с сочетанием иронии и меланхолии - фигуру Вислера как своего рода романтического идеалиста, истинно верующего, способного искупить свою вину и вину других. В этой тенденции есть что-то обескураживающее, что-то, что позволяет контексту истории, миру Штази, ускользнуть и раствориться.

 

Однако, учитывая, что Вислер - единственный, кто претерпевает подобные изменения, - ни Хемпф, министр отвращения, ни Грубиц, конечно, не претерпевают, - можно утверждать, что создатели фильма согласны с тем, что такие изменения неправдоподобны. Однако это не означает, что они невозможны, и если бы столь радикальные перемены были prima facie правдоподобны, то вряд ли стоило бы рассказывать о них. Успех и сила "Жизни других" зависят от неправдоподобности изменений Визлера. Но неправдоподобность - это не невозможность. Для успешного самоизменения нужна удача, но иногда людям везет. Визлеру, конечно, не просто повезло, но удача была вовлечена в процесс. Он мог никогда не встретить писателя и актрису. Они могли ему не понравиться. Он мог заблуждаться, думая, что открыл для себя нечто глубокое и значительное, а на самом деле был просто увлечен парой гламурных артистов. Но ничего этого не произошло. Фортуна в конце концов оказалась благосклонна к угрюмому и одинокому агенту Штази, который превратился в кого-то лучшего.

 

Вопросы

 

Является ли вопрос "Как бы я поступил в такой ситуации?" важным философским вопросом? Является ли он вообще философским вопросом?

 

Что такое "конститутивная удача"? Насколько она важна для оценки моральной ответственности?

 

Как сожаление связано с проблемой морального везения?

 

Является ли Вислер честным человеком?

 

Любит ли Силэнд Дреймана? Предаст ли она его?

 

Какие последствия для поведения либерально-демократических правительств, в частности для ведения ими "войны с терроризмом", имеют некоторые вопросы приватности, слежки и исключительной государственной власти в романе "Жизнь других"?

 

Дальнейшее чтение

 

Берлин, Исайя (1967). "Две концепции свободы". В книге Anthony Quinton, ed., Political Philosophy. Oxford: Oxford University Press, 141-52.

 

Калхун, Чешир (1995). "Standing for Something." Journal of Philosophy 92, 235-60.

 

Cox, Damian, Marguerite La Caze, & Michael Levine (2003). Integrity and the Fragile Self. London: Ashgate.

 

Cox, Damian, Michael Levine, & Saul Newman (2009). Политика необычного: Violence, Sovereignty and Democracy in the War on Terror." London: Palgrave Macmillan.

 

Диллон, Робин С. (1997). "Самоуважение: Moral, Emotional, Political." Ethics 107, 226-49.

 

Харашти, Миклош (1987). Бархатная тюрьма: Художники при государственном социализме. New York: Basic Books.

 

Гавел, Вацлав (1985 [1978]). "Власть бессильных: To the Memory of Jan Patocka." Перепечатано в John Keane, ed., The Power of the Powerless: Граждане против государства в Центрально-Восточной Европе, перевод. Paul Wilson. London: Hutchinson. http://www.vaclavhavel.cz/Index.php?sec=6&id=2&kat=&from=6&setln=2.

 

Хокер, Филиппа (2007). Рецензия на книгу "Жизнь других". The Age (Мельбурн, Австралия), 29 марта. http://www.theage.com.au/news/film-reviews/the-lives-of-others/2007/03/29/1174761613403.html.

 

Киттай, Ева Федер (1982). "О лицемерии". Metaphilosophy 13, 277-89.

 

Мартин, Майк (1986). Самообман и мораль. Lawrence, KS: University Press of Kansas.

 

Маккиннон, Кристин (1991). "Лицемерие, с примечанием о честности". American Philosophical Quarterly 28, 321-30.

 

Нагель, Томас (1979). Mortal Questions. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

 

Нуссбаум, Марта (1986). The Fragility of Goodness. Кембридж: Cambridge University Press.

 

Ричардс, Норвин (1986). "Удача и пустыня". Mind 95, 198-209.

 

Томсон, Джудит Джарвис (1986). Rights, Restitution, and Risk. Cambridge, MA: Harvard University Press.

 

Уолкер, Маргарет Урбан (1991). "Моральная удача и добродетели нечистого агентства". Metaphilosophy 22, 14-26.

 

Уильямс, Бернард (1981). "Moral Luck." In Moral Luck: Philosophical Papers 1973-1980. Cambridge: Cambridge University Press, 20-39.

 

Циммерман, Майкл (1987). "Удача и моральная ответственность". Ethics 97, 374-86.

 

 

 

Темный рыцарь: Бэтмен о деонтологии и консеквенциализме

 

Введение

 

Когда действие является морально правильным, что делает его правильным? Допустим, вы нашли бумажник, потерянный на одиноком участке пляжа. Никто не видел, как вы подходили к бумажнику. Никто не знает, что вы вообще находитесь на пляже. Внутри - 1000 долларов в использованных купюрах. И адрес владелицы: миссис Агата Уоллес. Как правильно поступить? (Не то, что правильно для вас, а то, что правильно вообще?) Очевидно, что правильно будет вернуть бумажник в целости и сохранности миссис Уоллес. Дело не в том, что с вашей стороны было бы просто очень хорошо вернуть бумажник, как с вашей стороны было бы очень хорошо отдать 1000 долларов из своих собственных денег на благотворительность. С моральной точки зрения, вы должны вернуть бумажник и все деньги, находящиеся в нем. Возвращение кошелька является морально обязательным. Но что делает его обязательным? То есть что в самом поступке возвращения кошелька делает его обязательным в данных обстоятельствах? Если вы религиозны, то можете ответить, что Бог велит нам не красть, и оставить кошелек у себя - значит украсть. Ведь запрет на воровство - одна из десяти заповедей. Но это не совсем верный ответ. Что же такого есть в воровстве, что позволяет включить его в число десяти заповедей? Бог должен был основывать свое суждение на чем-то, что касается воровства, если только мы не считаем, что Бог просто придумывает для нас произвольные правила. Итак, независимо от того, религиозны мы или нет, перед нами встает сложный философский вопрос. Что делает определенные действия правильными? Что делает другие действия неправильными? Что в самих поступках определяет эти моральные свойства? Как иногда формулируют этот вопрос философы, каковы свойства поступков, делающие их правильными? Какие свойства поступков делают их неправильными?

 

Как обычно, философы придумали множество ответов на эти вопросы. (Часто трудность философии заключается не в том, что философы ставят вопросы, на которые невозможно ответить, а в том, что философы ставят вопросы, на которые существует множество несовместимых ответов, каждый из которых с некоторых точек зрения выглядит весьма удачно). В современной философии существуют три доминирующих подхода к ответам на поставленные нами вопросы. Эти подходы называются "последовательность", "деонтология" и "добродетельная этика". В этой главе мы рассмотрим противостояние консеквенциализма и деонтологии на примере фильма о Бэтмене: Темный рыцарь (2008). Этика добродетели будет рассмотрена в главе 14. В фильме "Темный рыцарь" показано несколько блестящих моральных головоломок, которые позволяют нам проникнуть в суть столкновения между последовательным и деонтологическим моральным мышлением. У "Темного рыцаря" также есть своя повестка дня. Он твердо стоит на стороне деонтологии (до самого конца, когда он, кажется, меняет свое мнение; но об этом чуть позже). Начнем с главной сцены фильма, с самого кульминационного момента действия.

 

Эксперимент Джокера

 

У Бэтмена заняты руки. Два парома плывут