на высокую гору[658], где «Он перед ними преобразился, Его одежды засияли небывалой белизной – никто на земле не смог бы их так отбелить»{327}. Явились также Моисей и Илия – т. е. воплощённые Закон и Пророки[659], – чтобы беседовать с Иисусом. Этот эпизод Евангелий – один из тех, где связность рассказа о земных событиях вдруг уступает место иррациональной логике сна: осиянный нездешним светом, в восторге, «сам не зная, что говорит»{328}, Пётр, как ребёнок, воскликнул «Как же нам здесь хорошо!»{329} и предложил соорудить для Иисуса, Моисея и Илии кущи – т. е. шалаши или шатры, как строили на праздник Суккот в память о жизни в пустыне на пути в Ханаан. «И тогда накрыло их облако, и из этого облака прозвучал голос: "Это мой возлюбленный Сын, слушайте Его!"»[660] В следующее мгновение, однако, Иисус стоял один, без своих собеседников. Он снова выглядел как человек. Спускаясь с горы, он попросил учеников не говорить никому о том, что они видели, «…пока Сын Человеческий не воскреснет из мёртвых»{330}. Они последовали его указанию, «но меж собой недоумевали, что это значит – "воскреснуть из мёртвых"?» – добавляет вдруг самый немногословный из евангелистов – Марк, обычно упоминающий лишь о том, что ему видится сущностным. Эта маленькая ремарка показывает, насколько непонятной, возможно – даже абсурдной казалась фраза Иисуса Петру, Иакову и Иоанну (тем троим, что вскоре будут с ним в Гефсиманском саду), и ещё яснее связывает Преображение с будущими событиями Страстной недели. Те, кто окружал Иисуса, кому незадолго до того было сказано «Кто хочет следовать за Мной, пусть отречётся от себя самого, поднимет крест, на котором его распнут, и идёт за Мной следом»{331}, плохо ещё понимали, что всё это значит. Взяв их с собой на «высокую гору», Иисус показал им – в посильной для них форме и степени – то невидимое Царство, что существует за пределами смерти и после победы над ней. Другое событие, также предшествующее Страстной неделе и похожим образом связанное с ней по смыслу, последовало вскоре: это было воскрешение Лазаря.

Лазарь и его семья были знакомыми Иисуса; они жили в Вифании, чуть более чем в получасе пути пешком от Иерусалима. Лука описывает{332}, как незадолго до осеннего праздника Суккот Иисус находился в доме, где его принимали две сестры, Марфа и Мария. В дни празднования Суккота Иисус учил в Храме, чем вызвал оживление и бурные споры – кто-то из слушавших его уверовал, другие хотели побить камнями. Враждебность нарастала, храмовой страже уже однажды было велено схватить Иисуса. Несколько месяцев – до наступления зимы и декабрьского праздника Ханука – он оставался неподалёку от Иерусалима, но за пределами города; можно предположить[661], что он бывал в доме Лазаря и его сестёр. Во время празднования Хануки в одном из портиков Храма, названном именем царя Соломона, Иисус вновь беседовал с иудеями. Они обвинили его в богохульстве, опять грозили побить камнями, после чего Иисус удалился «за Иордан, на то место, где прежде крестил Иоанн. Там оставался Он, и многие приходили к нему»{333}. Именно там, вероятно, Иисус получил известие о том, что Лазарь из Вифании нездоров; об этом ему сказали по просьбе сестёр больного. Эту историю описывает только Иоанн, однако чрезвычайно подробно{334}.

Сюжет о Лазаре с самого начала сильно отличается от историй уже бывших воскрешений – сына наинской вдовы и дочери Иаира. Тогда, видя горе родителей, потерявших своих детей, Иисус мгновенно принимал решение о помощи. Теперь же, узнав, что Лазарь болен, он произнёс загадочное «Не к смерти эта болезнь, но к славе Божией. Через болезнь эту прославит Бог Сына Своего»{335} и не отправлялся в Вифанию ещё целых два дня. Затем, несмотря на опасения учеников, напоминавших, что в прошлый раз в Иудее его едва не побили камнями, Иисус возвестил им, что они трогаются в путь. То, что к тому моменту случилось уже с Лазарем, он назвал «сном» – так же, как в случае с девочкой. Затем Иисус открыто сказал ученикам – подумавшим вначале, что он говорит об обычном глубоком сне больного, таком, который часто приносит выздоровление, – что Лазарь мёртв. И далее произнёс совсем уже странное: «Думая о вас, радуюсь, что Меня не было там: [теперь] вы будете верить. Но пойдёмте же к нему!»{336}. Эти слова – свидетельство особого значения этого эпизода[662]. История о смерти и воскрешении Лазаря в Евангелии – нечто вроде репетиции всеобщей смерти и воскресения; прообраз того пути, который, согласно христианской концепции, будет пройден когда-то каждым из людей, – и наглядное уверение в его реальности. Радость же, о которой говорит Иисус, можно связать с тем, что история Лазаря, разворачивающаяся на глазах учеников, поможет им – а значит, каждому, кто узнает о ней, – преодолеть самый исконный, глубокий и мрачный из человеческих страхов.

Когда Иисус пришёл в Вифанию, минуло целых четыре дня с момента смерти Лазаря. Вероятно, Лазарь был человеком, известным и любимым в местной общине: в доме сестёр множество людей поддерживали их, оплакивая покойного. Марфа – более деятельная и энергичная, чем склонная к созерцанию Мария, что заметно и при первом их появлении на страницах Писания[663], – пошла Иисусу навстречу. В их разговоре ещё раз возникает мотив всеобщего воскресения из мёртвых: «"Господи, – сказала Марфа Иисусу, – если бы Ты был здесь, не умер бы мой брат. [Но] я знаю, что и теперь Бог даст Тебе всё, о чём ни попросишь Ты Его". "Воскреснет брат твой", – ответил ей Иисус. "Знаю, что воскреснет, – сказала она. – В последний День, при воскресении мёртвых". Сказал ей Иисус: "Я – воскресение и жизнь. Верующий в Меня будет жить, даже если умрёт он, и ни один из тех, кто действительно живёт и верит в Меня, никогда на самом деле не умрёт. Веришь в это?" "Да, Господи! – ответила она Ему. – Я верю, что Ты – Мессия, Сын Божий, который должен был прийти в мир"»{337}. Марфа позвала сестру, за ней из дома выбежали люди. Увидев плачущую толпу, Иисус пришёл в волнение и – один из таинственных и пронзительных моментов этой истории – тоже заплакал. Его слёзы принято[664] связывать с человеческой частью его природы, как и вопрос, заданный им, – «Где вы похоронили его?»[665]. Пришедший воскресить человека, чьё тело уже четыре дня как покинула жизнь, Иисус, однако, нуждался в том, чтобы сёстры указали ему место погребения.

Им была пещера; вход в неё завалили камнем. Марфа попыталась остановить Иисуса, испугавшись запаха, который источало тело, но он велел открыть склеп. Иисус обратился к Богу Отцу, а затем громко крикнул «Лазарь! Иди вон»{338}. Тогда он вышел из пещеры, увитый ещё саваном: «Лазарь явился, представляя собой трофей, вырванный у смерти без приготовлений. Он явился, не оставив аду даже погребальных пелен. Ибо, обвитый ими, он вышел. Не стопы несли его, скорее, благодать его окрылила. Лазарь явился, оставив позади стенающий ад. Ибо, положив конец горю Своих братий, Он вверг смерть в бедствие»[666]. Если ученики с первого дня ждали Мессию-триумфатора, то, пожалуй, тогда они были близки к мечте как никогда. Появление человека, «вырванного у смерти» спустя четыре дня, на глазах у толпы горевавших по нему людей было подлинным триумфом. Многие из тех, кто стал свидетелем этого чуда, уверовали; о событиях в Вифании узнали, конечно, и в Иерусалиме. Религиозные власти экстренно собрались на совет, «…и стали они с того дня непреклонны в своей решимости убить Его»{339}.

Лазарь стал героем произведения, судьба которого так поразительна, что только ленивый не провозглашал её воплощением мистического возврата из тенёт смерти. Музыкальная драма о библейском герое, который целых четыре дня провёл за чертой земной жизни – и был возвращён назад силой сострадания, веры и любви,