на муфтия Айюба Дебердеева, фигурировали документы о ненадлежащем использовании средств, выделенных областной администрацией на оплату хаджа нескольким ульяновским мусульманам127.

Со временем зарубежные структуры, подсчитав потери, стали гораздо осторожней относиться к выделению помощи российским мусульманам. Теперь они старались вкладывать деньги только в особо значимые проекты и требовали отчитаться за каждый доллар, а практика выделения бесплатных путевок на хадж вообще прекратилась. Впрочем, это не остановило желающих обогатиться за счет состоятельных арабов. С конца 90-х гг. XX в. в целом ряде регионов России были опробованы сходные схемы хищения средств, осуществлявшиеся в следующей последовательности:

На первом этапе мусульманские лидеры местного, а чаще межрегионального уровня, договаривались о выделении средств на строительство мечетей с «особым» статусом («самая северная», «самая восточная», первая в крупном городе, первая в городе — православном центре). Приоритетными здесь считались зоны «нового мусульманского освоения», в которых исламские общины сформировались в постсоветское время.

В регионах с ярко выраженной православной доминантой (которыми, как правило, и являются районы «нового мусульманского освоения»), обычно в региональных центрах либо других крупных городах создавались мусульманские общины (в случае их отсутствия). Эти общины оперативно проходили регистрацию и предъявляли городским властям требование предоставить землеотвод для строительства мечети. Как правило, процесс выделения участка под мечеть проходил без уведомления общественности, которое предусматривается по закону при строительстве особо важных либо культовых зданий, путем приватных переговоров мусульманских лидеров с городскими чиновниками, а само место предполагаемой закладки выбиралось как можно ближе к центру города, нередко в заведомо неприемлемых местах[21]. Сразу же после оформления документов на участок, а в некоторых случаях и без этого, обычно в присутствии зарубежных спонсоров проводилась торжественная церемония закладки первого камня в основание мечети.

Продемонстрировав свое желание обеспечить мусульман достойным молитвенным зданием, организаторы аферы получали от арабских спонсоров первый денежный перевод (обычно порядка 100-300 тыс. долл. США), реже — всю запрашиваемую сумму сразу, после чего присваивали полученные деньги. Тем временем горожане начинали протестовать против преданных огласке планов строительства мечети, а инициаторы этого проекта, в свою очередь, начинали информационную кампанию по защите прав «дискриминируемых мусульман». При этом отсутствие прогресса в постройке мечетей объясняется активным противодействием со стороны местной православной общественности, епархиальных архиереев, властных структур и правоохранительных органов. На нейтрализацию такого противодействия (взятки чиновникам, заказные материалы в СМИ и т. д.) списываются значительные, но, увы, не поддающиеся строгой отчетности суммы из «строительного» взноса. В конце концов, деньги заканчивались, новые транши обычно не поступали, а избранные города «украшались» закладными камнями, памятными стэлами, а изредка даже недостроенными фундаментами мечетей.

Видимым итогом подобных афер, реализованных по меньшей мере в десяти российских городах, становилось резкое падение авторитета мусульманских общин, ухудшение внутримусульманских и межрелигиозных отношений, а также возникновение серьезных трудностей для мусульман, действительно желающих построить мечеть.

Негативное зарубежное влияние на российский ислам в постсоветский период и борьба с ним

Общий обзор

Как уже упоминалось в предыдущих разделах, в царский период и первые десятилетия советской власти основное влияние на российских мусульман оказывала Турция, и именно пантюркистские настроения в мусульманской среде пытались купировать лояльное властям духовенство и соответствующие органы. Однако после распада Османской империи и упразднения халифата Стамбул потерял статус признанного центра исламского мира, на который с 20-х гг. XX в. стала претендовать Мекка. При активной помощи советских дипломатов и спецслужб ваххабитское государство Саудовская Аравия стало одним из полюсов мусульманской цивилизации, что позволило ему начать активную экспансию своей идеологии в другие страны в том числе и в СССР.

Вполне возможно, что первым в России о возникновении ваххабизма узнал знаменитый полководец М.И.Кутузов, который в конце XVIII в. писал Екатерине II «о мятежнике в Аравии Абдул-Вегабе, которого правила, разрушающие богослужение магометанское, и как бы якобинца, среди Аравии возникшего, должны, кажется, тревожить ревностных мусульман»1. Долгое время ваххабиты не беспокоили российских подданных, поскольку распространены были очень локально и заботились скорее о своем выживании перед лицом недружественно настроенной Блистательной Порты, нежели об агрессивном прозелитизме, ставшим их визитной карточкой в XX в.

После революции репутация «как бы якобинца» Абдул-Ваххаба оказалась для большевиков наилучшей рекомендацией.

Помимо уже описанных дипломатических маневров вокруг Всемирного мусульманского конгресса в Мекке, ваххабитские эмиссары были приглашены в Среднюю Азию для борьбы с контрреволюционными повстанцами. Действительно, ненавидящие суфиев и их культуру ваххабиты как нельзя лучше подходили для идеологической борьбы с укоренными в ней басмачами.

Власти использовали ваххабитов и в послевоенный период. Как указывает Б.Бабаджанов, «соответствующие партийно-правительственные органы использовали местных «протофундаменталистов» Ферганы в антипропаганде культа святых и обряда зийарат. В таком духе, например, составлено Решение ЦК Компартии Узбекистана «О мерах по изоляции исламских деятелей» февраля 1983 года. С того момента любой религиозный деятель, отвергающий культ святых и зийарат, или иные религиозные обряды (марасим), мог свободно выступить в СМИ и изложить свои взгляды. «Протоваххабиты» Ферганы (Абдували кари, Рахматулла кари, Хаким кари и др.) охотно пошли на своеобразный альянс с государством, желая извлечь из этого выгоду, дабы увеличить число своих сторонников». В обмен на это КГБ закрывал глаза на нелегальную преподавательскую деятельность ваххабитов, которые с начала 80-х годов стали активно распространять и литературу идеологов этого течения, часть которой находилась в свободном доступе в библиотеке САДУМ. «Через несколько лет «борцы-атеисты» вдруг осознали, что в лице своих вчерашних “союзников” они имеют непримиримых и активных распространителей “чистого ислама”», — справедливо резюмирует Бабаджанов2.

Трансформация ваххабитов из союзников СССР в его непримиримых противников произошла быстро и неожиданно для многих. Уже в 1989 г. сторонники «чистого» ислама усилились настолько, что смогли свергнуть муфтиев Средней Азии и Северного Кавказа. В 1990 г. возникла проваххабитская Исламская партия возрождения, вокруг которой собрались наиболее радикальные мусульманские деятели, а в Таджикистане и Узбекистане тогда же были зафиксированы первые столкновения между ваххабитами и традиционалистами^. После возобновления дипломатических отношений с Саудовской Аравией в 1991 г. и случившегося в том же году распада СССР экспансия ваххабитов на постсоветское пространство приобрела лавинообразный характер.

Под ваххабитами в России стали подразумевать людей, называющих себя приверженцами салафизма, «саф ислама», или «чистого» ислама, ханбализма, таблигизма, нурсизма, «исламских джамаатов», «внемазхабного» суннизма, воинствующего шиизма, а также партии «Хизбут-Тахрир» и ее многочисленных клонов. Их отличает нетерпимое отношение к инакомыслящим и инаковерующим, стремление к созданию «шариатского» государства; уверенность, что они ведут джихад против безбожной власти, и склонность к силовым методам в миссионерской работе. Многие ваххабитские группы признали терроризм самым эффективным способом достижения поставленных целей.

Именно ваххабиты, воспитанные на книгах