– Но и грубых солдат прошло немало, – заметил Юбер, тоже облачившийся в безупречный фрак и украсивший грудь коллекцией орденов.

– Это в Коллеж де Франс выдают такие безделушки? – пошутила госпожа де Соммьер, приподняв пальчиком одну из медалей.

– И на войне тоже, – ответил профессор, выпрямляясь, будто приготовился к бою.

– На войне? С войны можно привезти золотых слонов?

– Амели! Не надо меня злить! И не надо мне портить этот вечер. Я готов сообщить вам, что мой слон привезен из Лаоса, этот орден называется "Миллион Слонов"[43], его мне собственноручно вручил король после одной потрясающей научной экспедиции.

– Друид на слоне – впечатляющее зрелище, – засмеялась госпожа де Соммьер.

– Стоит вам захотеть, вы святого выведете из терпения! – грозно заявил Юбер. – Идемте лучше танцевать. Это поможет вам отвлечься.

– Спасибо, Юбер! Но прыгать под грохот оркестра мне уже не по возрасту. Мне очень славно в моем кресле, и я с большим удовольствием рассматриваю приходящих гостей. Так что идите и прыгайте без меня.

– У меня такое впечатление, что вы чего-то ждете.

– Пока живешь, всегда чего-то ждешь. Вы дожили до такого возраста и до сих пор этого не знаете?

– Вы не хотите, чтобы упоминали ваш возраст, так не упоминайте и мой!

– Вы, как всегда, пикируетесь? – осведомился Альдо, который только что сопроводил на место жену супрефекта, покружив ее в английском вальсе, от чего она пришла в невероятное возбуждение.

– Ты же знаешь, мы по-другому не умеем. А ты веди себя осторожнее с очаровательной супрефектшей. Если ты протанцуешь с ней танго, муж пришлет тебе секундантов.

– Я не боюсь! Пойдемте танцевать, Мари-Анжелин! Танцы развеют ваши мысли!

– Что вы знаете о моих мыслях?

– Ничего! Только вижу, что они в этот вечер не с нами. И хотел бы узнать, в каком направлении они ускакали? – шепнул он ей на ухо, обнимая за талию, и тотчас же множество глаз стали следить за этой парой.

На вопрос Альдо Мари-Анжелин не ответила, несколько минут они танцевали молча, и тут Альдо совершил открытие.

– Танцевать с вами – истинное удовольствие! Вы танцуете, как ангел! Где и когда вы учились танцам?

– Сама не знаю, – отозвалась Мари-Анжелин.

Альдо хотел пошутить, что уж точно не в церкви Святого Августина в шесть часов утра, но сдержался и сказал совсем другое.

– Интересно, настанет ли день, когда вы перестанете удивлять нас своими талантами? И еще я должен сказать вам, что сегодня вы необыкновенно хороши!

Мари-Анжелин знала, что Альдо говорит искренне, поэтому порозовела от удовольствия и невольно повернула голову к двустворчатой двери, у которой лакей объявлял имена приходящих гостей. Альдо понял, сколько таится в ее взгляде ожиданий и надежд. Он коснулся легким поцелуем ее виска и подумал про себя, что чем скорее они покинут эти полные магии и легенд края, тем быстрее начнется вызоровление, необходимость в котором ощущалась все настоятельнее.

Музыка смолкла, Альдо сопроводил Мари-Анжелин к ее месту. Там ее уже ждал Адальбер, он протянул ей руку, и они умчались, вальсируя. Альдо взял с подноса проходящего мимо лакея два бокала шампанского и протянул один тетушке Амели, чокнулся с ней и откинулся на спинку кресла.

– Ждет его?

– Да. Кого же еще? – ответила госпожа де Соммьер, легко пожав плечами.

– А вы уверены, что его пригласили?

– Да. Его пригласили. После нашей встречи я на следующий день мимоходом осведомилась у Клотильды, есть ли он в списке. И она самым непринужденным тоном ответила, что конечно, они же друзья. Вот так-то!

– Поэтому наша Золушка так нарядилась. Должен сказать, что хоть она не красива, но у нее есть стать, есть элегантность... Шарм, в конце концов...

– И мужчины могут оказаться к нему чувствительны. Ты помнишь профессора Зендера?

– Помню, конечно! И не забыл, что нам рассказывал Лотарь о нашем смуглом герое. Он на ножах со своим отцом из-за девицы по имени Мари де Режий.

И тут, словно эхо, раздался голос лакея:

– Господин граф де Режий! Мадемуазель Мари де Режий! Господин барон фон Хагенталь!

Музыка смолкла, и Адальбер подвел Мари-Анжелин к ее месту как раз в ту минуту, когда в проеме дверей появились гости: светловолосая девушка в розовом платье между двумя мужчинами. Самое малое, что можно было о них сказать, это то, что вместе они совершенно не смотрелись.

Девушка – само очарование, стройная, грациозная, с большими голубыми глазами, зато ее отец казался не отцом, а дедом, таким он был седым и дряхлым. По сравнению с ним Хагенталь выглядел весьма моложавым. Во всяком случае, ему трудно было дать его пятьдесят – элегантно одетый, он сиял белоснежными зубами, вполне возможно, искусственными, и оглядывал присутствующих властным взглядом.

Лотарь пристально уставился на гостей, и встревоженная Клотильда поспешила положить руку на рукав брата в надежде его успокоить. Он стряхнул ее руку без всяких церемоний и двинулся гостям навстречу. Голос его прогремел, словно гром:

– Рад тебя видеть, Режий! И тебя тоже, Мари! А этого ты зачем привел? Мы его не звали!

Старик издал сухой неприятный смешок.

– У меня в семействе новости! Ты не можешь отказать в гостеприимстве моему будущему зятю!

Он опять неприятно улыбнулся, и его насмешливая улыбка явно относилась к смущенной дочери. Фон Хагенталь словно не слышал слов хозяина, а де Режий продолжал:

– Я хочу воспользоваться счастливой возможностью представить господина фон Хагенталя нашему обществу, где он отныне займет достойное место, поскольку стал владельцем замка Гранльё, купив его у наследников бедной графини.

– Что за чушь! Наследнице замка малышке Гвендолен еще далеко до совершеннолетия!

– Так-то оно так, но ты забыл, что ее интересы представляет до поры до времени опекунский совет. Так вот, опекунский совет принял решение продать замок...

– ...Ее предков?! Вместе с предками, которые покоятся в крипте?! Вместе с ее родным отцом? В наших краях таких махинаций не любят. Ладно бы продали особняк на улице Веласкеса, о нем и речи нет, это недавнее приобретение! Но замок!

– Опекунский совет продал и особняк тоже, – сообщил фон Хагенталь, сияя довольством. – Но вся мебель оттуда будет доставлена сюда. Замок несколько прост, на мой вкус, и тем более на вкус моей будущей супруги. Со дня нашей свадьбы, а она состоится в сентябре, я стану целиком и полностью франш-контийцем и надеюсь со всеми дружить. У нас с Мари будет открытый дом, не так ли, Мари?